Церковнославянский язык – «самый молитвенный в мире»

Церковнославянский язык – это творение Божие, дарованное нам через святых равноапостольных Кирилла и Мефодия и их учеников.

Недаром наши предки любили возвышенную красоту языка церковного богослужения и именно с церковных книг начинали учение грамотное.

Церковнославянский язык сохранял и оберегал духовные и нравственные традиции народа и Церкви. Как писал М.В. Ломоносов, «российский язык в полной силе и богатстве утвердится, переменам и упадку неподвержен, коль долго Церковь Российская славословием Божиим на словенском языке украшаться будет…»

Современные ученые и богословы также говорят о церковнославянском языке как о «языке Богообщения», как о «словесной иконе» и как о «месте встречи Бога и человека».

Академик Д.С. Лихачев отмечал: «Чем был церковнославянский язык в России? Это язык, которому доверяли самые высокие мысли, на котором молились, на котором писали торжественные слова. Он всегда был “рядом” с русским народом, обогащал его духовно».

Протоиерей Валентин Асмус пишет: «Именно в качестве языка, остающегося в народной жизни как язык богослужения, церковнославянский язык оказывал в прошлом и может оказать еще в будущем доброе влияние на современные славянские языки, оберегая их от лавины английских заимствований, помогая славянским народам сохранять духовную, культурную, национальную идентичность».

Известный русский славист профессор А.М. Камчатнов, занимающийся философией языка, отмечает: «Славянский язык искони был для православных славян языком Богообщения, словесной иконой, местом встречи Бога и человека; в Священном Писании и молитвословиях этого языка небо сводится на землю, а земля возвышается к небу. Поскольку в нашей культуре эту роль уже выполняет славянский язык, то русский язык, как бы мы его ни любили, не может полноценно заменить славянский в этом его значении».

Красоту церковнославянского языка, его молитвенную и семантическую наполненность высоко ценили оптинские старцы. Преподобный Варсонофий Оптинский отмечал: «Незаменимое чтение представляют собой жития святых, особенно на славянском языке. В настоящее время славянский язык не всегда понимают, а между тем он несравненно красивее и богаче русского. Один знаток, сравнивая славянский язык с русским, говорил, что между ними такая разница, как между дворцом и трактиром. Представьте себе великолепный Миланский собор или собор святого Петра в Риме, а рядом с ними – простую деревенскую церковь, и это будет подобием славянского и русского языков. В миру чтение жития святых, в особенности на славянском языке, совсем оставили; вы же не сообразуйтесь с обычаями века сего, а занимайтесь этим спасительным чтением».

Святитель Филарет Московский, участвовавший в издательской деятельности Оптиной Пустыни, считал, что издавать святоотеческую литературу следует на славянском языке, который лучше отражает духовный смысл оригинала. По поводу издания творений преподобного Исаака Сирина святитель писал: «Рад буду, если напечатают отцы оптинские книгу Исаака Сирина на славянском и для цензуры затруднения не предвижу. Желательно было бы, чтобы при сем на некоторые места сделаны были с подлинника пояснения, как сделано в издании Варсануфия Великого. Но если сие окажется трудным, и без сего напечатать хорошо. А с пояснениями славянский текст по мне лучше русского, потому что по свойству языка перевод ближе к подлиннику. Новым переводам я меньше верю»1.

Как отмечал И.В. Киреевский, «… словенский язык имеет то преимущество над русским, над латинским, греческим и надо всеми возможными языками, имеющими азбуку, что на нем нет ни одной книги вредной, ни одной бесполезной, не могущей усилить веру, очистить нравственность народа…».

Обратимся вместе с преподобным Варсонофием Оптинским к славянскому алфавиту и рассмотрим название славянских букв, которые имеют глубокий духовный смысл:
«Первая буква в азбуке «а». По-славянски она произносится «Аз», что же это значит? – «Аз» значит «я», т.е. вам теперь представляется рассмотреть самого себя, свое собственное «я». Всмотритесь вы и увидите в себе все пороки, страсти, которых вовсе в себе не предполагали. Вы увидите и гордость – мать всех пороков, и уныние, и леность, а там, вглядываясь со вниманием, вы увидите и осуждение, гнев, и сребролюбие, и зависть, и злобу. Да неужели я злой? Вот уж не думал! А злоба есть. А там, глядишь, встанет исполин – блуд… Все прочее, все страсти во мне есть. Господи! Kакой я грешный! Нет надежды на спасение, я не могу бороться, нет сил!.. Но что же я отчаиваюсь, Христос приходил призвать не праведных, но грешных на покаяние. «Господи! Немощен есмь «аз», помоги! На Тебя вся надежда, Господи! Я вижу теперь, что я сам по себе ничего не могу!» Тут вы, познав свою немощь, выучив первую букву, обращаетесь за помощью к Богу, переходите ко второй букве.

«Буки» – это древнеславянское слово, значащее «Бог», собственно не «буки», а «Бук». Здесь вы, сознавая свою немощь, будете надеяться на Бога, жить по Божию велению, по заповедям. Будете падать, спотыкаться, но ничего, не надо терять надежды на Бога. Упали, так не лежите, надо скорее встать и опять в путь, и так дальше и дальше. Вы больше и больше будете смиряться, видя свою немощь. Вот это вторая буква.

Затем идут буквы «веди», «глаголь», «добро»! Итак вы, по мере того как будете преуспевать в Богоугодном житии, вы будете подходить к третьей букве, «веди», т.е. вы постепенно начнете ведать истину. Ваш разум будет мало-помалу проясняться, очищаться. А затем «глаголь», «добро», т.е. от избытка сердца начнут уста глаголить».

Вникнем в смысл церковнославянских песнопений, постараемся понять их глубину и духовную наполненность. По словам оптинского монаха Лазаря (Афанасьева), церковнославянский язык – «самый молитвенный в мире».

Он самый молитвенный в мире,
Он волею Божьей возник,
Язык нашей дивной Псалтири
И святоотеческих книг;
Он царственное украшенье
Церковного богослуженья,
Живой благодати родник,
Господнее нам утешенье –
Церковнославянский язык.

В.В. Каширина