«Болезненность души» Об игре в карты
Многие люди в свободное время находят возможным перекинуться с друзьями и даже детьми картишками, не осознавая тех пагубных последствий, которые могут за этим последовать. Оптинские старцы называли пристрастие к курению, картам и другим азартным играм «болезненностью души».
Достаточно вспомнить образ Германна из повести А.С. Пушкина «Пиковая дама» или образ Алексея Ивановича из романа Ф.М. Достоевского «Игрок», который восклицает: «Зачем деньги, вы спрашиваете? Как зачем? Деньги – все!»
Немецкий сатирик XV века Себастьян Брант в небольшом стихотворении прямо писал о происхождении карточной игры.
Бывает часто с игроком:
Сел богачом – встал бедняком.
Кто карты взял, прельстясь наживой,
Тому не знать игры счастливой.
Игра азартная грешна:
Она не Богом нам дана, –
Ее придумал сатана!
Карточные масти имеют антихристианскую символику, изображая евангельские символы и глумясь над ними. Трефы – крест, на котором был распят Иисус Христос. Пики – копье, которым Он был прободен. Черви – губку с уксусом, которую поднесли умирающему на кресте Спасителю, чтобы напоить Его. Бубны – четырехгранные гвозди, которыми были прибиты к кресту руки и ноги Христа.
В Соборном уложении 1649 года, своде законов Русского государства, с игроками в карты предписано поступать «как писано о татях» (ворах), т.е. бить немилосердно, отсекать пальцы и руки. Указом 1696 года введено было обыскивать всех заподозренных в желании играть в карты «и у кого карты вынут, бить кнутом».
Несмотря на все запреты, к XIX в. игра в карты прочно вошла в светскую жизнь русского общества. Князь П.А. Вяземский в «Старой записной книжке» отмечал: «Карточная игра имеет у нас свой род остроумия и веселости, свой юмор с различными поговорками и прибаутками».
Однако все чаще карточная игра становилась связанной с человеческими и семейными трагедиями, несла разрушение и вред.
Преподобный старец Варсонофий Оптинский называл азартные игры «греховными удовольствиями», которые закрывают для христианина путь к духовному деланию: «Kогда в сердце закроется клапан для восприятия мирских наслаждений тогда открывается иной клапан для восприятия духовных. Но как стяжать это? – Прежде всего миром и любовью к ближним: Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает (1Kор. 13, 4-8). Затем терпением. Kто спасется? Претерпевший до конца (Мф. 10, 22; 24, 13; Мк. 13, 13). Далее – удалением от греховных удовольствий, каковы, например, игра в карты, танцы и т.п.»
Много терпения, духовной мудрости и усиленных молитв требовалось старцам, чтобы отвратить своих духовных чад от вредных пристрастий, которые глубоко укоренились в душе и которые многие, как и сейчас, считали безобидными увлечениями.
Одна из духовных учениц преподобного Амвросия Пелагея Глаголева вспоминала: «Будучи молодой женщиной, я так пристрастилась к картежной игре, что положительно убивала свое здоровье, проводя бессонные ночи за этим бессмысленным развлечением. Играла, конечно, на деньги и много проигрывала. Незадолго до отъезда моего из Оптиной я стала на колени около постели батюшки и, целуя его благословляющие ручки, стала просить его карточку. Это было на общем благословении. Он делает мне только одной понятный укоризненный вид и говорит:
– Пустое ты затеяла, просишь карточки. Разве мы тут в монастыре в карты играем?
Прошло двенадцать лет с тех пор, а я как будто сейчас слышу этот тихий тонкий упрек, от которого в то время вся кровь бросилась мне в лицо. Невозможно высказать, что я в то время перечувствовала. Я, разумеется, сконфуженная, стала пояснять, что желаю получить его фотографию.
Тогда он, принимая одному ему свойственный, пронизывающий душу взгляд, ответил:
– О! это можно, а я не понял.
И, с этими словами отодвинув ящик стола, стоявшего около кровати, вынул фотографический портрет и подал мне. Руки всех, бывших на благословении, потянулись к батюшке тоже с просьбой благословить и их портретами, но батюшка сказал:
– Что вы? Что вы? Всего моего состояния не хватит, если я буду давать всем карточки.
И из всей толпы получила еще карточку какая-то молодая девушка. И что же? Моя душа окаянная даже после этого обличения не содрогнулась от этого сердечного толчка. И я опять играла и играла, так как врагу приятно было держать меня в своих руках. И только сильная болезнь, посланная мне Всемилостивым Господом, спасла меня от этой безумной пагубной привычки. Благодарю Всещедрого Владыку моего и почившего молитвенника батюшку отца Амвросия: присылаемые им ко мне письма не остались без добрых последствий. Берегу карточку старца. Она часто, в минуты скорби, напоминает мне о той любви и терпении, какие имел отец Амвросий при своем болезненном состоянии, так как ни одна душа христианская не ушла от него без отрады и утешения. В течение той недели, которую я провела под приветливой сенью Оптиной пустыни, самыми лучшими минутами для меня были те, которые проводила на общих благословениях почившего батюшки. Сколько доброты, милосердия, любви таилось в этой чудной, сильной, верующей душе, сохранившейся в таком по видимому хилом теле!»
Любую болезнь надо лечить. Когда болит тело, мы идем к врачу и получаем направление на лечение. Когда под бременем страстей изнемогает и болит душа, мы прибегаем к Врачу Небесному, к опытным старцам, чтобы получить духовный совет и встать на путь исправления.
Преподобный Макарий Оптинский писал о том, «как должно вести духовную брань со страстями, и не словами это надо делать, а на деле проходить. Нам не дают покоя наши страсти: какой-нибудь случай откроет их нам, то лежащее внутрь нас неустройство смущает. А когда при всяком случае будешь противиться, не делать по страсти, то они изнемогут. Когда же победишься, то зазри себя, укори и смирись, имей себя хуже всех, как побеждаемую от страстей, никого из людей не вини, но себя обвиняй – и получишь помощь Божию».