«Коль возлюбленна селения Твоя, Господи»
Сотворив небо и землю, Господь засвидетельствовал, что «се добра зело» (Быт. 1, 31). Толкуя этот библейских стих, епископ Виссарион (Нечаев) отмечает: «Каждый день творения одобряем был Творцом. По суду Его хорош был свет, хороша твердь, хороши суша и море, хороши травы и деревья, хороши светила небесные, хороши животные, живущие в водах и на суше. Каждая из сих частей мироздания была совершенна в своем роде и вполне соответствовала своему назначению; но совокупность их, или целый состав мира гораздо совершеннее: «се добра зело».
Известно, как много назидательного дает человеку наблюдение над окружающим миром. Как писал старец Варсонофий, «жизнь среди природы для приобретшего любовь и навык всматриваться в окружающее благодетельна тем, что спасает от мелочной односторонности мышления, сообщает воззрению широту, целостность и глубину».
Необыкновенно чутким к красоте родной природы был преподобный Макарий Оптинский. Тонкие пейзажные зарисовки содержатся во многих письмах старца:
«Погода хорошая, пернатые певчие веселятся; соловьи пением своим украшают природу, и прочие птички, всякая с своим тоном, составляют приятную гармонию».
* * *
«У нас погода пасмурная, изредка солнышко просиявает; впрочем природа вся оживает, и пернатые певцы ликуют радостно, журавли стадами пролетают; вчера выставили пчел, и они с радостию вылетели на воздух; георгины уже велики, огурцы распустили свои ветви по парнику; а больше я и не вижу; только когда прохожу по дорожке и поглядываю на обе стороны, занимают меня зеленеющиеся молодые сосенки и ёлочки, подавая надежду, что будет со временем лесок; хотя мы и не дождемся, но преемники наши увидят. – Слава Богу, время идет хорошо, погода прекрасная, весна налагает на землю зеленый фон ковра, и станет украшать его различными цветами».
* * *
«У нас в скиту разостлался ковер самой приятной нежной легкой для глаз зелени, и скоро природа, повелением Божиим, украсит его разноцветными узорами: уже и есть кое-какие, левкои и гиацинты в грунту цветут, и маргаритки и желтые нарцисы, только не душистые; и все это да будет во славу Божию. Небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь (Пс. 18, 2); и как хвалит Господа св. царь и пророк Давид в 148 псалме, и три отрока в пещи вавилонской, – от всей твари составляя хвалебную песнь Богу, которая поется в Великую субботу на вечерни в паремиях с припевами: Господа пойте, и превозносите Его во веки (Дан. 3, 57).
* * *
Как-то, приехав в недавно основанную Шамординскую обитель, старец Анатолий, пораженный красотой окружающей местности, сказал сестрам:
– Всякий спасается своим путем, но я более сочувствую тем святым, которые любили природу, как, например, Сергий Радонежский, Савва Звенигородский, преподобные Антоний и Феодосии… Они выбирали самые красивые места для своих обителей, потому что природа говорит о своем Творце, возвышая к Нему душу человека».
Оптинские старцы, подобно древним подвижникам, также любили русскую природу и в ней, как в открытой книге, находили свидетельства величия Творца.
Преподобный Варсонофий Оптинский говорил своим ученикам: «Много назидательного дает нам и наблюдение окружающей природы. Все знают растение подсолнечник. Свою желтую голову он всегда обращает к солнцу, тянется к нему, откуда и получил свое название. Но случается, что подсолнечник перестает поворачиваться к солнцу, тогда опытные в этом деле говорят, что он начал портиться, в нем завелся червь, надо его срезать.
Душа, алчущая оправдания Божия, подобно подсолнечнику стремится, тянется к Богу – Источнику света. Если же перестает искать Его, следовательно, такая душа гибнет.
Необходимо в этой жизни ощутить Христа; кто не узрел Его здесь, тот не увидит Его и там, в Будущей Жизни. Но как увидеть Христа? Путь к этому возможен – непрестанная молитва Иисусова, которая одна способна вселить Христа в наши души».
В мае 1908 года Николай Беляев, ученик преподобного Варсонофия, впоследствии сам ставший известным духовным наставником, записал: «Теперь очень хорошо в скиту: все распускается, зеленеет, аромат… Утешает нас Господь, нас, живущих среди природы, нас, бежавших от мнимых удобств, суеты и зловония городской жизни. У нас на вратах, на стороне, обращенной к Скиту, к церкви, написано: “Коль возлюбленна селения Твоя, Господи”, – и воистину так».
В Летописи скита Оптиной пустыни многие записи также посвящены описанию природы. 31 мая 1916 года о. Кирилл (Зленко) сделал следующую запись: «Прошел лучший месяц года и оставил по себе самое грустное воспоминание. Всюду, куда ни кинешь взоры, – безотрадная картина: холода и морозы задержали, остановили, а потом и почти погубили растительность. Деревья стоят словно обожженные с почернелою и свернувшеюся листвою; цветов почти нет никаких; плодовые завязи уничтожены; овощи побиты. Все, что дал апрель, отнял и уничтожил май. Явная кара Божия! Последние числа апреля радовали и веселили сердце; природа ласкала взоры: милость Божия была так велика и близка. Но, но, видимо, мы недостойны ее. Мы уже сказали, что апрель, особенно конец его, – по погоде был особенный, выдающийся: тепло возрастало с каждым днем, и природа быстро стала одеваться богатейшею растительностию. Все обещало наилучший урожай всяких плодов и злаков, теперь особенно и наиболее потребный, чем когда-либо, конечно, разумея тяжкое и беспримерное бедствие, переживаемое нашим дорогим Отечеством. Но уже с первых же чисел мая начались холода, которые чем далее, тем все более и более усиливались. В средине месяца сделалось несколько теплее, хотя ночами холода еще поддерживались, но уже слабее; явилась надежда на улучшение, и стоящие на хозяйственных послушаниях облегченно вздохнули. 18-го мая было так тепло в течение всего дня, что открылась возможность высаживать баклажаны, что и было сделано. День стоял великолепный; было жарко. Братия пошла в монастырь по случаю кануна праздника Вознесения Господня ко всенощному бдению в легкой одежде. Казалось, ничто не предвещало бедствия. Но в руце Божией – все: Господь мертвит и живит… И вдруг наперекор южному подул резкий северный ветер, напором сломил первый, и все обдал леденящим холодом. Все в природе замерло, застыло, и на несколько часов установилась леденящая стужа. Когда, по окончании всенощной вышли из собора, то ни глазам, ни чувствам не верилось в печальную (действительность) картину, но пронизывавший насквозь холод не оставлял никакого сомнения в случившемся. Утром снова было тепло и опять дул южный ветер, но грустная картина стояла налицо: почти 4-градусный мороз сделал свое разрушительное дело. Через несколько ночей мороз повторился с еще большею силою, и воля Божия совершилась. «Господь даде, Господь отъят. Аще благая прияхом от руки Господни, – скажем с прав. Иовом, – злых ли не стерпим. Яко Господеви изволися, тако бысть: буди имя Господне благословенно во веки» (Иов. 1, 21; 2, 10).
Читая описания природы в письмах оптинских старцев, невольно вместе с преподобным старцем Макарием можно вопросить: «Когда же видимая природа так прекрасна, что скажем о невидимой духовной, – не временной, но конца неимущей?»