Игумен Авраамий – возродитель Оптиной пустыни
Феномен оптинского (а шире и всего русского монашества) XIX века привлекает внимание не только профессиональных исследователей, но и простых верующих. Именно в XIX веке оптинское монашество стало духовным маяком, к которому стекалось множество людей – от знатных особ до простых крестьян. Но семена, давшие всходы в XIX веке, были брошены в добрую землю намного ранее. К глубочайшему сожалению, имена этих сеятелей малоизвестны простым почитателям оптинского старчества. Попытаемся же в меру своих сил исправить это упущение.
История, о которой мы ведем речь, начинается в 1796 году. Закончилось правление императрицы Екатерины – блестящий век, время «просвещенного абсолютизма». Прошел период церковной секуляризации, когда у монастырей отобрали все принадлежащие им земли. Монашеская жизнь в России представляла на тот момент крайне грустное зрелище. Фактическая борьба с монашеством, шедшая весь XVIII век, привела к тому, что обители практически опустели, иноки, еще остававшиеся в монастырях, исполняли свои обязанности формально. Словом, времена великих духовных подвигов святых Сергия Радонежского и Нила Сорского были лишь благочестивым воспоминанием. Но Господь не оставил Свою Церковь. После долгого периода притеснений государственная хватка ослабла, и в церковной жизни России основную роль стали играть ревностные и очень активные иерархи. Одним из таких был митрополит Платон Левшин, истинный монах, церковный историк, почитатель и насадитель в русской земле наследия преподобного Паисия (Величковского). Именно благодаря трудам митрополита Платона Оптина пустынь превратилась из заштатного монастыря, постоянно находившегося на грани упразднения, в одну из самых известных русских обителей.
К концу XVIII века Оптина пустынь находилась в глубоком кризисе – внутреннем и внешнем. Чтобы исправить положение, в 1795 году по распоряжению митрополита Платона строителем обители был назначен иеромонах Иосиф, насельник Пешношского Николаевского монастыря. Именно Пешношский монастырь, как мы увидим, в дальнейшем сыграет одну из ключевых ролей в деле возвышения Оптиной. Действительно, при содействии митрополита начался ее расцвет. Однако, при строителе Иосифе до этого было еще очень далеко: он был единственным священником в монастыре, а все хозяйство – настолько запущенным и бедным, что через год под предлогом болезни он покинул обитель. Одной из причин его ухода, вероятнее всего, было также поведение местных жителей: они воровали лес и вырубали хворост, крали лошадей, незаконно ловили рыбу на монастырских дачах, безобразничали на территории обители, пели песни во время богослужения, – и все это с молчаливого попущения городского начальства. А непривычно продолжительные богослужения, совершаемые новым настоятелем, вызывали недовольство и жалобы братии.
Однако ведомый идеей монашеского возрождения владыка Платон не опустил руки. Как писал епископ Амвросий (Ортнатский): «В 1796 году преосвященный митрополит Московский Платон, посещая пустыню сию, признал место сие для пустынно-общежительства весьма удобным, почему и решился оное тут учредить по образу Пешношского монастыря. А дабы сколько можно успешнее привести предположение сие в самое исполнение, то просил он у Пешношского настоятеля строителя Макария дать ему для сего способного человека, каковым и признан иеромонах Авраамий. Он, пришед на место сие, застал тут несколько монашествующих, а строение, кроме соборной церкви, все деревянное, и то обетшавшее» [2, С. 67].
Почему митрополит Платон избрал именно Пешношский монастырь как образец для возрождающейся Оптиной? Во-первых, эта обитель находилась в непосредственном ведении владыки, правящего архиерея Московской епархии. Следовательно, была ему близка и известна. Во-вторых, и это является, пожалуй, самым главным, Пешношский монастырь был одним из очагов монашеской традиции преподобного старца Паисия (Величковского). Как отмечает исследователь Д.В. Кочетов, строитель иеромонах Игнатий «ввел в монастыре строгий общежительный устав, принесенный с Афона иеромонахом Клеопой I» [3, С.87]. Следующий настоятель Пешношского монастыря, уже упоминаемый нами иеромонах Макарий Брюшков, «состоял в переписке с преподобным Паисием (Величковским), пользовался его наставлениями и получил в подарок от преподобного посох» [3, С.88]. Поэтому совершенно не удивительно, что именно Пешношский монастырь стал как бы духовным примером для Оптиной пустыни.
Как бы то ни было, в 1796 году никому доселе неизвестного иеромонаха Авраамия назначают строителем Оптиной пустыни. Сведений о нем практически не сохранилось – даже фамилия его до сих пор не установлена. Известно, что он происходил из граждан города Рузы Московской губернии. Предыстория назначения иеромонаха Авраамия на эту должность такова. Митрополит Платон, как мы уже знаем, обратился к настоятелю Пешношского монастыря иеромонаху Макарию с просьбой дать ему ответственного и благонадежного человека для восстановления Оптиной пустыни. Монах Ераст (Вытропский) писал: «Отец Макарий с обычною для него монашеской простотой ответил сначала митрополиту Платону: ‟Да у меня нет таких, Владыко святый; а вот разве дать тебе огородника Авраамия?” Преосвященный, поняв ответ, приказал представить к себе отца Авраамия. Спустя несколько времени архимандрит Макарий, призвав к себе отца Авраамия, приказал ему приготовиться к поездке в Москву, для покупок, а приехав в Москву, представил его митрополиту. Тогда только узнал отец Авраамий о своем назначении. Сознавая свое болезненное состояние и тяжесть налагаемого бремени, отец Авраамий, по чувству монашеского смирения, отпрашивался было у своего старца Макария об освобождении его от предстоящей обязанности, но советы Голутвинского старца Самуила и Пешношского Ионы вызвали в нем решимость не уклоняться настойчиво от звания Божия, и потому он вскоре отправился в Оптину пустынь» [1, С. 33 – 34].
Когда иеромонах Авраамий прибыл в Оптину, то обнаружил там лишь трех, уже немощных от старости монахов. Обитель была в крайнем запустении. Как говорил сам отец Авраамий, в монастыре «не было полотенца рук обтирать служащему, а помочь горю и скудости было нечем. Я плакал и молился, молился, да плакал. Проживши в Оптиной два месяца, не видя ниоткуда помощи к поправлению ее благосостояния и грустя о прежней мирной, беспечальной жизни на духовной родине, я отправился в Пешнош открыть старцу свою душу и молить снять с меня бремя не по силам. Но вышло иначе: старец принял меня с отеческой любовию и, выслушав мои сетования о скудости вверенной мне обители, велел запрячь свою повозку и, взяв меня с собою, поехал по знакомым ему помещикам. Они в короткое время, по слову его, снабдили меня всем необходимым, так что я привез в монастырь воза два разных вещей. Возвратясь со сбора, старец пригласил меня отслужить с собою, а после служения и общей трапезы, совершенно неожиданно для всех, обратился к своему братству с такими словами: ‟Отцы и братия! Кто из вас пожелает ехать с отцом Авраамием для устроения вверенной ему обители, я не только не препятствую, но и с любовию благословляю на сие благое дело!ˮ» [4, С. 35]
Откликнувшись на призыв старца Макария, с иеромонахом Авраамием в Оптину пожелали отправиться некоторые братия. Вскоре к ним присоединились трудники. Таким образом, число первоначального оптинского братства насчитывало 12 человек. Ощущая поддержку от Господа и окружающих его братий, иеромонах Авраамий принялся за устройство обители. Он наконец-то решил проблему, доставшуюся ему от предшественника, иеромонаха Иосифа, – прекратил разворовывание монастырского имущества местными жителями. Обратившись за помощью к митрополиту Платону, который в свою очередь привлек к этой проблеме местные власти, вопрос пользования монастырскими угодьями был упорядочен. Обитель стала получать доход от принадлежащей ей земли. С 1797 года ей начали выделять пособие от государя императора Павла Петровича в размере 300 рублей в год, что стало существенным вспоможением для восстанавливающегося монастыря. В этом же году монастырю было дано право на рыбную ловлю при оптинском заводе, а также он получил в собственность мельницу на реке Сосенке.
Трудами отца Авраамия Оптина пустынь с каждым годом благоукрашалась и развивалась. Помимо административных трудов, неизбежно ложащихся на плечи настоятеля, не забывал он и о братии – в 1802 году число насельников достигло уже 26 человек. Удостоился отец Авраамий похвалы и от правящего архиерея Калужской епархии (открыта в 1799 году), епископа Феофилакта. В 1801 году иеромонах Авраамий был возведен в сан игумена. В 1804 году в Оптиной была построена трехъярусная колокольня высотой около 60 метров. В 1805 году приступили к строительству храма во имя Казанской иконы Божией Матери, а в 1809 году было начато возведение больничной церкви с шестью кельями. Оба храма были закончены и освящены в 1811 году. Для умножающейся братии были построены двухэтажные каменные флигели. К 1810 году число братии Оптиной пустыни выросло до 40 человек. В 1815 году к Казанской церкви были пристроены и освящены новые приделы: Воздвиженский – Преосвященным Евгением и Георгиевский – архимандритом Новоспасского монастыря Амвросием.
С годами силы игумена Авраамия ослабевали, и он обратился к епископу Калужскому, преосвященному Евгению, с просьбой о почислении на покой. Однако преосвященный убедил старца отложить свое намерение на некоторое время. 7 февраля 1816 года епископ Евгений был переведен во Псков, а на его место назначен епископ Антоний из Воронежа. Но дни старца Авраамия были уже на исходе. В конце 1816 года он сильно заболел. Чувствуя приближение кончины, игумен созвал к себе в келью всю братию и в трогательных выражениях простился с ними, завещав мир между собою, согласие и единодушие, и преподав всем благословение. 14 января 1817 года игумен Авраамий почил, сподобившись напутствия Святых Христовых Таин. Погребен он на бывшей паперти Введенского собора (место его погребения, по устроении в 1837 году придела во имя святителя Николая Чудотворца, оказалось под храмом).
Игумена Авраамия по праву можно назвать одним из возродителей Оптиной пустыни. Помимо сугубо хозяйственных трудов, настоятель-подвижник, воспитанный в традиции старца Паисия, насаждал в Оптиной дух умного делания и строгого общежительного монашества. К сожалению, со временем о нем и его деятельности стали забывать. Но в 1876 году произошел знаменательный случай, описанный в Летописи Предтеченского скита. Игумен Авраамий явился в сне старцу Амвросию и как бы с сетованием сказал ему: «Меня совсем позабыли, по всем старцам бдения бывают, а по мне хотя бы полиелей правили». С того времени 21 августа, в день памяти его небесного покровителя, преподобного Авраамия Смоленского, стали править полиелей [4, С. 35].
ЛИТЕРАТУРА
[1] Вытропский Ераст, монах. Историческое описание Козельской Оптиной пустыни и Предтечева скита. Изд. Оптиной пустыни. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902.
[2] Кавелин, Лев. Историческое описание Козельской Введенской Оптиной пустыни. Изд. 3-е, дополненное. М.: 1876.
[3] Кочетов Д.Б. Мефодиев Пешношский (песношский) во имя святителя Николая Чудотворца мужской монастырь // Православная энциклопедия. Под ред. Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Т. 45. С. 85 – 92.
[4] Летопись скита во имя святого Иоанна Предтечи и Крестителя Господня, находящегося при Козельской Введенской Оптиной пустыни. Т.1. М.: 2008.