Премудрость Творца, от творений познаваемого
Старец Макарий провел детство среди природы. Он очень любил птиц и всегда устраивал на окнах кормушки для них. Но особенной его любовью пользовались цветы. Поселившись в Скиту, в домике скитоначальников, он расширил цветник перед своими окнами. А потом, постепенно, благодаря его старанию, цветы запестрели вдоль стен и всех дорожек Скита. Разного вида и цвета георгины, пионы, люпины, резеда, кусты жасмина и сирени – все это в свое время благоухало и радовало глаз. Ему помогал в разведении цветов его келейник, будущий старец Иларион.
До того, как старец Макарий стал скитоначальником, в обители был в основном плодовый сад, то есть яблони, груши, вишни, крыжовник, сливы. Сад этот насаждался еще со времен Авраамия, первого настоятеля возрожденной Оптиной. Затем отцы Моисей и Антоний продолжили это дело. И вот при старце Макарии Скит принял тот райский вид, который восхищал и поражал всякого сюда входящего.
Цветами украшались иконы храмов монастыря и Скита. Плоды были всегда на столах в трапезной. Кроме того, ближние городские и сельские жители нередко и зимой приходили в Скит просить для своих больных свежих и моченых яблок, и никогда не получали отказа.
Оберегая скитское безмолвие, старец Макарий имел особенную заботу о сосновом боре, который окружал Оптину. «Человек, – говорил он, – получает в лесу себе успокоение и душевную пользу. Мы видим, как в прежние времена люди удалялись в чащу лесов и там, в тиши от мира и сует его, в молитве и трудах иноческих, искали своего спасения. Один вид вечнозеленых хвойных деревьев веселит зрение, служа символом надежды на вечную жизнь».
Однажды буря повалила много больших деревьев на дорожке между монастырем и Скитом. Старец Макарий с братией убрал весь бурелом и насадил в опустошенных бурей местах новые деревья. Те сосны, которые мы видим здесь сегодня, тогда и были им посажены. Бог благословил труды старца с братией: какие красавицы выросли!
Архимандрит Леонид в житии старца пишет, что старец «иногда, выйдя из кельи, прохаживался по скитским дорожкам от цветка к цветку и молча погружался в созерцание премудрости Творца, от творений познаваемого».
Из книги монаха Лазаря (Афанасьева) «Ангел на башне»