<<предыдущая оглавление следующая>>
Старчество
Если мы считаем себя идущими по старческому пути и не хотим жить по своей воле и разуму, то и не должны уклоняться от стези и учения святых отцов, которые велят нам смиряться, покоряться, отсекать свою волю, не оправдываться человеческими извинениями, от скорби, и бесчестия, и уничижения не отрекаться, но понуждаться на все сие, хотя бы и противилось тому лукавое и непокорное наше сердце. Твердо должно помнить, что на земле совершенства нет, но все люди, по мере своей, некоторые имеют недостатки, попущаемые Промыслом Божиим к нашему смирению. И так заботящийся о своем спасении должен внимать только своей пользе душевной, идя путем послушания и отсечения своей воли, и должен быть благодарным и располагаться любовью к тем, кто заботится о нас и помогает нашему спасению своими советами, хотя бы и терпкие иногда употреблял средства. Но никак не должен позволять себе судить собственные дела и поступки духовного своего помощника или делать что-либо без ведома его. В противном случае жизнь наша будет беспорядочнее живущих по своей воле и разуму. Труды и скорби понесем, но мзды себя лишим (преп. Амвросий).
Ты жалуешься на свое одиночество и желаешь теперь воспользоваться отношением к какой-нибудь старице, чего прежде не хотела понять и оценить, имея близ себя старицу, по благословению покойного о. Макария. — Ты, может быть, скажешь в свое оправдание, что она была строга. Но я тебе на это противопоставлю слова святого Лествичника, он говорит: «Кто склонен к гордости и самочинию (или как говорят другие отцы — имеет выю не преклоняющуюся и волю не покоряющуюся), тот должен избрать себе наставника строгого и непопустительного». Тебе многократно было говорено: покорись, и получишь пользу душевную. — Но ты пребыла непреклонна и даже, наконец, сопротивлялась наставнице, с досаждением и негодованием. Вот теперь поневоле пришлось вкушать от горьких плодов самоверия и непокоривого разумения. Сбывается на нас слово Апостола: «Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать» (1Кор. 8, 2) и слово опытных: «своя воля и учит и мучит; сперва помучит, а потом чему-нибудь и научит». Ты прежде не хотела покоряться и как должно относиться к дельной и благословенной наставнице, а теперь нужда научила и возбудила в тебе желание относиться хоть к какой-нибудь старице или иметь собеседником дельную сестру. — Вещь эта в настоящее время очень мудреная (преп. Амвросий).
Святой Лествичник пишет: кто преткнулся о камень неверия в своих духовных отцах, тот, без сомнения, пал. Тем горестнее это падение, что ты не только подверглась сама душевредному неверию, но и в этой слепоте отравляла души юных и неопытных неуместными толками и зловредными рассказами. Но сказано в старчестве: пал ли еси, восстань; опять пал ли еси, опять восстань. Подвигнись и ты на благое исправление и не постыдись объяснить свою ошибку пред сестрами, которым внушала злое неверие к матерям. Прочти со вниманием 4-ю Степень «Лествицы» и разъясни сама себе, какие свойства истинных послушников и какие качества послушников прелюбодейчищных, то есть таких, которые не ищут прямой пользы душевной, а чего-то побочного. Понудься смириться, и сознай пред Богом и пред матерями свою вину, и не постыдись это сделать, зная, что повинной головы не секут, не рубят и что, смирившись и покаявшись, мытарь предвосхитил праведность фарисея. В покаянии и смирении ошибки не будет, а без них сомнительно наше спасение (преп. Амвросий).
...Заметьте, какую силу имело тогда старчество. Никто не мог, даже патриарх, снять с Иоанна Дамаскина эти послушания. Только тогда снял старец с Иоанна оба послушания, когда это приказала ему Божия Матерь, ибо Она-то уже, конечно, выше всякого старца. Видите, какое уважение все питали к воле старца над учеником, даже высшие духовные и церковные власти не дерзали отменить приказания и запрещения старца... (преп. Варсонофий).
Веруйте, что на пользу говорю вам то, что исполняете за послушание. По вере вашей и я говорю то, что для вас потребно. Вот, приходят ко мне с верой, и я сам удивляюсь, откуда что берется, вспоминаю прочитанное и слышанное и говорю на пользу по вере вопрошающих. А бывает так, что приходят просто из любопытства или вообще, когда не имеют цели — для пользы душевной, и тогда я положительно ничего не могу сказать, говорю: «Молись!» и больше ничего (преп. Варсонофий).
Нам, т. е. стоящим на таком посту, несущим такое послушание, нельзя отдыхать. Сегодня я очень плохо чувствовал себя, и думаю: «Надо отдохнуть, лягу». «Брат Никита, — говорю я <преподобный Варсонофий>, — сегодня не будем отпирать женскую половину, в первый раз за три года. А я лягу, до трех часов не будите меня!» Лег, а помысл говорит: «А может быть, там пришла какая-нибудь раба Христова, со скорбью или другой какой насущной нуждой своей — как же так? Надо отпереть...» Позвал брата Никиту, сказал, чтобы он отпер, а сам встал, вскоре вся слабость прошла. А там, действительно, пришли которых надо было принять, и вот Господь подкрепляет в таких случаях (преп. Варсонофий).
Пока найдешь это <духовное> отношение, руководись заповедями Евангельскими, на них опираясь, смотри что делается внутри тебя... (преп. Амвросий).
...Это первое дело <беса> — поселить в послушнике недоверие к старцу, разделить их. Вот какие мысли! Это его дело! А к кому же, как не к старцу, поселить недоверие? Да он может даже представить старца блуд творящим. Поэтому Авва Дорофей и говорит: «Не верь тому, если даже увидишь старца блуд творящим». ...А что я не нравлюсь диаволу, то это я знаю, и не от одного вас, особенно же оттуда, с женского крыльца... Придет там какая-либо женщина, подойдет к самому крыльцу и уйдет обратно под действием подобных мыслей, как то: что о. Варсонофий болен, ему некогда, вероятно, народу много, да и нашла к кому идти, и т. п., а потом оказывается, что это — чистая душа, — я сказал бы если кого можно назвать чистым. Так и уйдет, дойдет монастыря, а там новая мысль: зачем ушла? Подумает, подумает, да и решит завтра прийти. На следующий день начнет собираться ко мне, а ей мысли: куда? зачем? Он не придет, и т. п. Все-таки решит идти. Подходит к крыльцу, а ее словно силой какой отталкивает от него. Наконец, пересилит себя, войдет на крыльцо: входит и видит народ. «Не уйти ли? Народу много, да одни бабы, стану я сидеть с ними!». У нее все-таки хватит мужества остаться. Сидит вся в огне и все думает: не уйти ли? Наконец, выхожу я и говорю ей, сам не знаю почему: «А теперь пойдемте ко мне». Она поражена: «Батюшка, вы прозорливый?» Да нисколько, я, конечно, и не знал об этой борьбе, а просто мне возвестилось, что нужно ее позвать, — я и позвал. Потом начинается исповедь, и открываются ее грехи, все равно что змеи, сидящие в воде под камнями, они не выползают оттуда, а кусают, кто подойдет. Так и она свои грехи, сидящие у нее в глубине сердечной, не исповедовала никогда или из-за стыда, или страха. Мне возвещается так, что невольно я называю ее грехи, и она кается в них. «Я была у монастырского духовного отца Саввы и не сказала, духу не хватило, и вам бы не сказала, если бы вы сами мне не назвали их». А вовсе их не знал я, мне просто было откровение сказать, я и сказал... (преп. Варсонофий).
Догорает теперь старчество. Везде уже нет старчества, — у нас в Оптиной догорают огарочки. Враг ни на что так не восстает, как на старческое окормление: им разрушаются все его сети. Везде он старался его погасить, и погасил! Есть монахи исправно живущие, но об откровении помыслов, о старчестве они ничего не знают. Поэтому без старчества во многих монастырях осталась только одна форма монашеского жития, одна внешность (преп. Варсонофий).
Враг ненавидит старчество, ненавидит место откровения помыслов, самый голос, которым это говорится». — «Да, батюшка, — говорит <послушник>, — когда хочу только записывать то, что вам сказать, мне уже становится легче, я это замечал». — «Да, вы еще пишете, а он уже бежит» (преп. Варсонофий).
За советом надо обращаться к одному кому-нибудь. То, что я сейчас говорю, чрезвычайно важно, и блаженные те, кто это знает. Бывает так, что придет кто-нибудь в Оптину, например, посоветуется с одним, потом с другим, иногда у трех-четырех побывает. Каждый советует по-своему, и у вопрошающего получается смущение: он не знает, как поступить, чьему совету последовать. А нужно было спросить у того, к кому он первому пришел, и что тот посоветует, принять во внимание, считая это за волю Божию (преп. Варсонофий).
А вы отвечайте на это помыслу <осуждения и ропота на старца>: «Это не мое дело, за это старец и отвечает, а не я». В святоотеческом писании говорится, что старец иногда сам не знает, что и для чего он делает. Часто только через год или два становится ясным, почему сделал такое-то дело старец. Господь внушает старцу делать и выставляет некоторую причину, но не главную, которая сама собой выйдет наружу, когда дело будет сделано... (преп. Варсонофий).
Это зависть врага, желающего поселить между ними раздор <если послушник говорит, что чувствует в себе раздражение на батюшку, на его поступки>, но ему Господь не попустит сделать это. Бороться против этого надо молитвой. Когда почувствуешь раздражение, то надо сразу обращаться к Богу: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного и помоги мне молитв ради старца моего батюшки Варсонофия» (преп. Варсонофий).
Враг ненавидит, когда один относится к другому с искренними чувствами и любовью о Христе. Он всегда старается посеять вражду и разъединение, как ненавистник добра. Вот и я говорю вам, что враг не оставит этих наших отношений, искренних и прямых, как отца к сыну. Ведь он нередко разъединял святых. Но я говорю, если между нами будет сохраняться откровенность, простота и искренность, то ничего не сможет он сделать, ибо нашей друг ко другу откровенностью будет разрушаться всякая его злоба (преп. Варсонофий).
<Ученик сказал батюшке>, что иногда как бы осуждаешь его слова и рассказы, по видимому совершенно не относящиеся до монашества. Батюшка отвечал, указывая на батюшку Льва: «Ему тоже задал его ученик такой же вопрос. «Чадо, мы часто не понимаем, что говорят простые люди, т.е. с какою целью и намерением; тем более мы не можем понимать того, что говорят старцы», — так ответил отец Лев. Так и я говорю вам. Кроме того, из житий святых мы видим, что шуточки допускали и святые отцы, например, преподобный Пахомий Великий, преподобный Антоний Великий и проч. Конечно, содержание этих шуточек они брали не из Библии и творений святых отцов, а просто что-нибудь рассказывали. Так и я рассказываю что-либо, а в это время бес, быть может, хотел на вас уныние напустить, а мой рассказ отогнал от вас уныние...» (преп. Варсонофий).
Иногда посылаются человеку страдания безвинно для того, чтобы он, по примеру Христа, страдал за других. — Сам Спаситель прежде пострадал за людей. Апостолы Его также мучились за Церковь и за людей. Иметь совершенную любовь и значит страдать за ближних (преп. Амвросий).
Участь всех хотящих спастись — страдать. Поэтому, если страдаем, да радуемся, ибо содевается наше спасение (преп. Никон).
Пишешь, что ты во вражеском искушении утвердилась на мысли странствовать. Но утверждение это нетвердо. Странствовать тебе не по силам по твоему слабому здоровью, и по званию твоему оно тебе неприлично и несообразно, и даже неудобно и не исполнимо. И кроме того, странничество духовное не в том состоит, чтобы странствовать по свету, а в том, чтобы, живя на одном месте, проводить странническую жизнь, не имея собственного угла, как Сам Господь свидетельствует о Своем странствии, глаголя: «лисицы имеют норы, и птицы небесные-гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Лк. 9, 58) (преп. Амвросий).
<Из рассказа г-жи N.> «Странница! любишь Господа? — А Он что делал? — странствовал. Ну, и ты тоже за Ним странствуй... Такою жизнью вырабатывается смирение — будешь равно с уважением относиться ко всем, и высшим и низшим». — На замечание, что при странствии очень трудно держать пост, — ведь не везде готовят постное, и это стесняет хозяев, — старец сказал: «Попроси, чтоб тебе сварили кашицы, и довольно, а если не захотят, то не оставайся там, чтобы не нарушить заповеди Божией» (преп. Амвросий).
...Ныне пусть Бога ради потрудится; странствие чувственное оставит и пребывает к странствию от страстей... (преп. Лев).
...Я со своей стороны дружески советую: в строящемся доме, в прихожей отделить небольшой уголок об одном окошечке для странных иноков или инокинь, в коем уголку, может быть, случится когда-нибудь и мне, убогому пришельцу, переночевать, чтобы за странноприятие и упокоение таковых получили вы от Господа Бога воздаяние и благословение (преп. Антоний).
Священников принимать вам продолжать советуем по-прежнему, но помалу старайся подменьшать, а не умножать, подлинна ежели бы ты была пустынница или бы жила нестяжательно, как долженствует настоящему монаху, но мы живем, как и прочие, просто и в изобилии, то по-простому и поступать должно... (преп. Лев).
Удивляешься, откуда берется зависть, злость, нетерпение и все, что только можно себе представить дурное! Все это суть твои страсти, внутрь тебя лежащие, но до времени утаивающиеся; а когда чуть явится какая вина, страсть и воздвизает свою главу и шипит, тут-то и надобно на них ополчиться, не убегая вин <причин>, а сопротивляясь и укоряя себя, — также призывая помощь Божию, а Господь силен подать тебе оную... (преп. Макарий).
...Страсти не могут нами господствовать, когда мы противляемся им и призываем на них помощь Божию. Укрепляет же на нас страсти и подает им над нами победу наше самолюбие и гордость. Против сих-то наиболее должна ты вооружиться и противляться им, тогда и другие удобно побеждены быть могут. Когда же мы падаем какою-нибудь страстью, то явно предварила оному падению гордость, по слову святого Лествичника. Посему надобно всего больше поучаться смирению... (преп. Макарий).
Где бы ты ни жила, но борьба со страстями необходима, ибо в нас хранится оных залог, и надобно попещися об истреблении их, а как мы узнаем оные? Тогда, как другие нам показывают, нас обличают, укоряют или другим каким образом. А ты, читая книги святых отцов, познавай, что имеешь страсти, как им противляться и как искоренять их; на все оное надобна Божия помощь (преп. Макарий).
Точно, для истребления страсти не нужно желать, чтобы никто не трогал, но обличения полезны, а когда будешь себя укорять и смирять, то исцелишься. Конечно, причина искушению оному — гордость, ибо от нее ревность и зависть происходят (преп. Макарий).
Удивительно, как такой велий столб паде, как ты, ползнувшись страстью сребролюбия? ну, ежели б не пробежал сей лукавый помысл, не коснулся бы тебя, то ты, может быть, мечтала бы о себе, что чужда сей страсти, а теперь и невольно скажешь: «Бедный я человек! Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7, 24, 19). Все роды страстей в нас еще сокрыты суть, и мы не знаем оных до тех пор, пока явятся вины их пред нами, а мы — быв в оных неискусобранны — смущаемся от малых поползновений, а когда будем помнить, что всякое падение предваряет гордость, то и попечемся о снискании противного оной — смирения, губительного страстей (преп. Макарий).
Главные наши страсти: гордость, самолюбие, а от них гнев, ярость, зависть, злопомнение, поречение ближних, презрение своего сердца; оные страсти лежат в нас сокрыты до случая: кто нам их покажет? а мы, вместо того чтобы благодарить тех людей и стараться об искоренении оных (страстей), воздвигаемся на них (оскорбивших) яростью, укоризною и злопомнением, и сами себя наветуем якоже беси. А надобно бы, чтобы борьба со страстями нас смиряла, и, видя свою немощь, прибегали бы к Богу, прося помощи Его, и получили бы оную несомненно. А мы, напротив, истязуем от других исполнения заповедей, себя оправдывая и тем мир нарушая... (преп. Макарий).
...Не от снисхождения к нам ближних исправляется наше устроение, но от нашего внимания и стережения своих страстей и старания исторгать оные. Как ты познаешь себя, если кто не покажет тебе отвне твоей немощи? Не от противления других она родилась в тебе, но она была уже залогственна в тебе, а ближние только показали смотрением Божиим, чтобы потрудилась исторгнуть оную (преп. Макарий).
...Будьте... владыкою, а не рабою своих желаний (преп. Антоний).
Ты вспоминаешь прежнюю твою жизнь и скорбишь о ней, а не знаешь, что в тебе скрывалось множество страстей, которые открываются только при случае, и потому надобно было, чтобы огнь искушений и скорбей показал тебе их и испепелил оные (преп. Макарий).
Страсти наши суть для нас немилосердые мучители; и они-то мучат и наказуют человека, преданного им или бывшего в их власти, но познавшего мрак оных и оставляющего их, пока совсем память их изгладится из сердца их покаянием и сопротивлением... (преп. Макарий).
...Она, когда смирится и познает, что мучат ее не люди, а страсти, коими она действует добровольно, то, обвиняя себя, получит облегчение и успокоение в совести. Труды же не пропадут, когда смирится, ибо Бог ценит труды, но смиренных, а гордых отвергает (преп. Макарий).
Рассмотри получше, что причиняет тебе скорбь? Твои страсти; а ты не хочешь им противляться, говоришь: чувствую обиду, ищешь моего окормления; сколько ж я тебе писал, и говорил, и отеческими книгами снабжал, которые бы тебя вели к истинному благу спасения. Ты пошла искать спасения, а сбиваешься с пути. Знаешь, что надобно повиноваться и отсекать свою волю, а хочешь, чтобы я повиновался тебе и отсекал бы свою волю. Если не будешь видеть своей немощи и не будешь себя укорять, то какая ж будет польза? Ты скорбишь, да не венчаешься (преп. Макарий).
...Мы, бедные, любим свои страсти, уважаем их; и какое ж воздаяние от них получаем? Мучение совести и томление духа... (преп. Макарий).
Не ропщи на сестер, якобы они тебя расстраивают или твое устроение не может переносить их немощей: все это строит Бог к познанию тебе своих немощей и к смирению. Будь уверена, хотя бы никто не трогал и ни слова не говорил, но страсти и сами дадут знать свое действие (преп. Макарий).
Есть три устроения: «действуяй страсть, противляющийся оной и искореняющий», увидишь, что находишься в числе действующих страсти. О, как это страшно! «Под адом суть, пока действует страсть» (преп. Макарий).
Уклонения в страсти тщеславия, самомнения и зависти показывают тебе твое убогое устроение и к смирению ведут, а смущение удаляй от себя (преп. Макарий).
Кресты, посылаемые нам Промыслом Божиим, приводят нас к истинному любомудрию, очищают от грехов и освобождают от страстей, приводят к смирению, а о коих вы пишете крестах: похоть плоти, похоть очес и гордости житейской, я разумею действие страстей; при благоразумном рассмотрении увидите, что они смиряют нас, но когда оставляем без внимания, то бываем пленники страстей и разве наказанием Божиим отводимся от них (преп. Макарий).
Главные три вражеские исполина: славолюбие, сластолюбие и сребролюбие, самолюбием укрепленные, стараются наблюдать и взять власть свою над бедными нашими умом и сердцем, а за ними уже нетрудно и весь собор злых страстей и грехов невозбранно пленяют душевный наш град; и, лишая нас многовожделенного мира и спокойствия, соделывают смятения, неустройства и крамолы в убогой душе нашей, что вы видите и в своем устроении, не имея мира и спокойствия душевного (преп. Макарий).
Мы не можем быть свободны от страстей, а должны всегда им противоборствовать и не быть праздными... а так как всякая страсть ослепляет человека, то просить Господа, чтобы не попустил помрачиться зрению душевному от страстей (преп. Макарий).
...Не смущайся за сие, что волнуется в тебе море страстей: оно утихнет, но не вдруг; надобно побороться с ними, познать свою немощь, нищету и смириться. Смириться не в слове только, но залог в душе стяжи, что ты дурна, зри свои грехи, как песок морской; когда сие будет, то знай, что начала приходить во здравие души (преп. Макарий).
...Но не думать, чтобы можно было скоро освободиться <от страстей>; уже многим подвигом, трудом, временем и помощью Божиею истребляются страсти, и пока совершенно смиримся, а ежели нам скоро от них дать свободу, то войдем в гордость и больше Бога прогневаем (преп. Макарий).
Ты думала, что уже свободна от нее <от страсти>, но после показалось при открывшемся случае, что нет, о чем нельзя удивляться, а готовой быть надобно к сопротивлению страсти и, познавая свою немощь, смирять себя. Когда смирение и любовь воцарятся, то и страсти исчезнут... (преп. Макарий).
...Подвизайся искоренять страсти деланием святых Его заповедей, в коих является любовь к Богу и к ближнему, и при всем оном стяжавай смирение... (преп. Макарий).
Против каждой страсти надобно бороться и противопоставлять ей добродетель: против гордости — смирение, против чревообъядения — воздержание, против зависти и злопомнения — любовь, но когда этого нет, то поне (по крайней мере) будем укорять себя, смиряться и просить помощи от Бога (преп. Макарий).
...Читайте сами отеческие книги и вразумляетесь, как противляться страстям; эти наши злодеи до конца жизни борют нас, не та, так другая, но горе нам, когда возуповаем на себя и подумаем, что можем сами противостать им, а то, чем стяжавается смирение, презрим (преп. Макарий).
Вы жалуетесь на суету и молву и блажите безмятежную жизнь; как же не ублажать оную? Да только страсти наши лишают нас наслаждаться оною, ибо не борясь со страстями и не победив их, нельзя иметь истинного покоя в безмолвии, а нас беспокоят страсти: тщеславие, славолюбие, сластолюбие и сребролюбие, — от них же весь собор страстей ополчается на нас бедных... (преп. Макарий).
Паки повторяю тебе, не унывай от стужения страстей; не одна ты, но и все мы, и прежде бывшие нас отцы и матери прошли сей тернистый путь страстных прилогов, многажды падений, и по восстании смиряли свое мудрование... (преп. Макарий).