ЭПИЗОД О ЗЛАТНИЦЕ В ЖИТИИ ПРЕП. ЛЬВА ОПТИНСКОГО И В РОМАНЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «БЕСЫ»
Варвара Викторовна Каширина,
д. филол. н.
Статья опубликована в сборнике: «Духовная традиция в русской литературе»: Сборник научных статей / Науч. ред., сост. Г.В. Мосалева. Ижевск, 2009. С. 128 – 137.
В 1855 г. было опубликовано «Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой земле постриженика Святыя горы Афонския инока Парфения», которое стало настоящим открытием для современников. Уже через год вышло второе издание книги. Автор книги о. Парфений (Агеев, 1807–1878) в первой части книги поведал о своей жизни среди раскольников и возвращении в православие, описал паломничество по России и Молдавии; во второй и третьей частях описал путешествие по Турции, пребывание в Иерусалиме и на Афоне и возвращение по благословению старца в Россию; в четвертой части описал Иерусалим, Афон и привел жизнеописания афонских подвижников. И как отмечал в Предисловии сам автор, «писал не ради чести или тщеславия, или суетной хвалы мира сего, но ради славы и чести святого имени Господа Бога».
На появление книги откликнулись виднейшие русские литераторы (С.М. Соловьев, Н.П. Гиляров-Платонов, М.Е. Салтыков-Щедрин, Н.Г. Чернышевский и др.) и опубликовали обстоятельные критические статьи, посвященные разбору «Странствия инока Парфения...».
А.В. Дружинин отметил, что этим произведением открывается «целая незнакомая нам сторона жизни»: «Или я жестоко ошибаюсь, или на Руси мы еще не видали такого высокого таланта со времен Гоголя (хоть и род, и направление, и язык совершенно несходны). Таких книг между делом читать нельзя Убеждения автора так чисты и простодушны, его графический талант так велик, что целая незнакомая нам сторона жизни открывается вся, в ряде мастерских описаний природы и живых лиц. Из всех старцев и постников, описанных Парфением, ни один не похож на другого, а некоторые, как, например, духовник Арсений, исполнены библейской прелести. Если б Гоголь во второй части "Мертвых душ" вместо Муразова и героев в таком роде изобразил подобное лицо, мы все, несмотря на наши понятия, упали бы пред ним на колени » (7. С. 215–218). В ответном письме И.С. Тургенев замечал: «Парфений – великий русский художник и русская душа» (8. Т. 3. С. 341).
Русская литература в изображении внутренней души человеческой интуитивно старалась идти по тому пути, который наметил инок Парфений. Как признавался М.Е. Салтыков-Щедрин, «русский человек, с его прошедшим и настоящим сделался исключительным предметом изучения со стороны литераторов и ученых. Всякий стремится посильною разработкою явлений русской жизни уяснить для себя загадочный образ русского народа» (5. Т. 5. С. 33).
Эпизод о златнице описан в первой части книги «Странствия». Оптинские записки инока Парфения были полностью включены во все три редакции жизнеописании преп. Льва Оптинского, подготовленные известными агиографами обители: Леонидом (Кавелиным), Климентом (Зедергольмом) и Агапитом (Беловидовым). Кроме того, этот же эпизод был использован Ф.М. Достоевским в романе «Бесы». Это был тот замечательный, но далеко не единственный случай, когда источником как для светского, так и для церковного произведения являлось одно произведение, причем созданное писателем-иноком.
Оптину Пустынь о. Парфений посетил в 1841 г., и, как сам он писал, одной из главных целей его поездки в обитель была встреча со старцем Львом: «Прежде за много лет я слышал о живущем в Оптиной Пустыни великом старце иеросхимонахе Леониде и давно желал видеть его, насладиться его беседой и получить от него наставление и в скорбях своих утешение. По прибытии моем в Оптину Пустынь, я нетерпеливо желал сходить к о. Леониду. С надеждою получить себе утешение и, расспросив о келье его, пошел к нему немедленно. И пришедши в его сени, убоялся, ово от радости, что сподоблюсь видеть такого великого отца, ово от мысли, как я недостойный явлюсь пред такого великого старца, и долго, стоя в сенях, опасался отворить дверь».
Преп. оптинский старец Лев (1768–1841), в миру Лев Данилович Наголкин, поступил в Свято-Введенскую Оптину Пустынь в 1797 г., через два года перешел в Белобережскую пустынь под руководство известного афонского подвижника Василия (Кишкина). В 1801 г. был пострижен в монашество с именем Леонид, 22 декабря того же года рукоположен в иеродиакона, а 24 декабря – в иеромонаха. В 1804 г. определен настоятелем Белобережской пустыни. К этому времени относится его знакомство со схимонахом Феодором (Пользиковым), учеником преп. Паисия (Величковского).
В 1808 г. иеромонах Леонид добровольно сложил с себя настоятельство и поселился со старцами Феодором и Клеопой в уединенной пустынной келье в лесу. Такой сугубый вид подвижничества был распространен еще в первые века христианства. В годы уединенного жительства о. Леонид принял схиму с именем Лев. В 1811 г., спасаясь от людской славы, подвижники переселились в скит Валаамского монастыря, где прожили около шести лет, а в 1817 г. старцы Феодор и Леонид перешли в Александро-Свирский монастырь.
Спустя несколько лет, в 1828 г., о. Леонид переселился в Богородицкую Площанскую пустынь, а в апреле 1829 г. – в Свято-Введенскую Оптину Пустынь. Среди ближайших учеников, с которыми прибыл старец, находился и будущий святитель Игнатий (Брянчанинов). Старец Лев, обладая решительным характером, устраивал внутреннюю жизнь обители в соответствии с святоотеческим учением. «Весь внутренний строй монастырской жизни стал изменяться. Ничего важного в монастыре не предпринималось и не делалось без благословения старца. К его келье ежедневно, особенно в вечерние часы, стекались вместе со скитскими и монастырские братия с душевными своими потребностями. Каждый спешил покаяться перед старцем, в чем согрешил в продолжении дня делом, словом или помышлением, просить его совета и разрешения во встретившихся недоумениях, утешения в постигшей скорби, помощи и подкрепления во внутренней борьбе со страстями и с невидимыми врагами нашего спасения. Старец всех принимал с отеческою любовию и всем преподавал слово опытного назидания и утешения» (3. С. 88–89).
Несмотря на твердость и прямоту характера, старец никогда не был нетерпеливым, гневающимся и раздражительным, напротив, он всегда сохранял спокойствие и радость о Христе. Его наставник называл его смиренным львом.
Вместе с даром духовного рассуждения старец обладал даром прозорливости. Его ученики вспоминали, что «он как бы читал в душе каждого из них сердечные тайны, что от проницательного его взора не могли утаиться сокровенные их помыслы, которые он нередко явно в присутствии других, приходивших к нему, обличал ради их душевной пользы. Особенно же старец имел от Бога дар открывать и напоминать искренно относившимся к нему забытые ими грехи» (3. С. 65–66).
Инок Парфений также был поражен духовной прозорливостью старца. Впервые увидев его, «старец возгласил: «А ты, афонский отец, почто пал на колена? Или ты хочешь, чтобы и я стал на колена? Я устрашился от того, что никогда он меня не видал и не знал, в одежде же я был простой, а назвал меня отцем афонским. Я отвечал: «Прости мя, отче святый, Господа ради, я повинуюсь обычаю: вижу, что все стоят на коленах, и я пал на колена». Он же сказал: «Те люди мирские, да еще виновные; пусть они постоят; а ты – монах, да еще афонский; встань и подойди ко мне».
Сам старец Лев говаривал о своем духовном служении: «Я живу и хожу пред Богом моим, живу для ближних моих, откинув всякое лицемерие и страх мирского суда; я не боюсь никого, кроме Бога. Когда совесть моя мирна, сердце весело играет, как у младенца; когда вся жизнь моя была одним днем служения Богу, моему старцу и детям моим о Христе, то чего мне бояться?» (3. С. 62).
Выписка из первого издания 1855 г. «Сказания инока Парфения» (Ч. 1. С. 279–284), повествующая о его пребывании в Оптиной Пустыни, вошла в рукописный сборник под названием «Письма (в списках) старца иеросхимонаха Льва (Леонида) (Наголкина)» (НИОР РГБ. Ф. 214. Опт-370, 371). Составитель тетрадей не указан, однако проведенная нами работа по атрибуции рукописей позволяет утверждать, что это был о. Леонид (Кавелин).
Первая рукописная книга содержит краткий очерк жизни старца иеросхимонаха Льва и 62 письма (в списках) старца Льва к разным лицам. Вторая книга содержит 46 писем старца (в списках), а также письма учеников старца Льва. Выписка из книги «Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Св. земле постриженника святыя горы Афонския инока Парфения» помещена в самом конце второго тома сборника. Время формирования сборника: 1855–1857 гг. Незавершенность работы, преимущественно второго рукописного сборника, объясняется, видимо, тем обстоятельством, что в конце 1857 г. в жизни Л.А. Кавелина происходит ряд событий, сказавшихся на этой работе: 7 сентября 1857 г. Лев Александрович Кавелин был пострижен в монашество с именем Леонида, 20 октября того же года рукоположен во иеродиакона и 29 – во иеромонаха. А в ноябре 1857 г. был назначен в Русскую духовную миссию в Иерусалиме, где пробыл два года.
В дальнейшем собранные о. Леонидом материалы были использованы о. Климентом (Зедергольмом) при составлении полного жизнеописания оптинского старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва).
Именно с рукописного сборника, составленного Леонидом (Кавелиным), зародилась традиция включения отрывка из книги инока Парфения во все последующие издания жизнеописания старца Льва – в издание 1876 г., подготовленное выпускником Московского университета, впоследствии принявшим монашеский постриг в Оптиной Пустыни, о. Климентом, в миру Константином Карловичем Зедергольмом, а также в позднюю редакцию жизнеописания, составленную архимандритом Агапитом (Беловидовым), опубликованную в 1917 г.
В издании 1876 г. была выделена отдельная заключительная седьмая глава «Рассказ инока Парфения. Последние дни и кончина старца Леонида», где были опубликованы оптинские впечатления о. Парфения, но уже по второму изданию «Сказания» 1856 г. Составитель поместил воспоминания в самом конце книги по хронологическому принципу. Инок Парфений посетил Оптину Пустынь в сентябре 1841 г. и провел в обители неделю, а преп. Леонид почил 11/24 октября того же года. Воспоминания инока Парфения заняли особое место в книге и не вошли в пятую главу, где содержались «рассказы о старце Леониде духовных его детей и знавших его лиц». Воспоминания стали своеобразной кульминацией, подведением итогов жизни старца. Сам же о. Парфений так описывал свое первое впечатление от кельи старца: «...почти полная келья была людей разного звания: господ, купцов и простых; и все стоят на коленах пред грозным судиею, и каждый ожидает себе ответа и наставления...».
Третья редакция жизнеописания, опубликованная в 1917 г., была составлена Агапитом (Беловидовым, 1842–1922). Ученик и письмоводитель преп. Амвросия, о. Агапит также является автором многочисленных духовно-литературных трудов. Среди агиографических работ архимандрита Агапита особое место занимают составленные им жизнеописания трех столпов оптинского старчества – преподобных Льва (1917), Макария (опубл. 1997) и Амвросия (1900).
В Жизнеописании преп. Льва, изданном в 1917 г., текст «Сказания» был опубликован также по второму изданию 1856 г. Хотя этот отрывок не был выделен в качестве отдельного параграфа, однако, он также полностью вошел в заключительные главы книги.
Такое внимание составителей к книге о. Парфения объяснялось, вероятно, тем обстоятельством, что автор сумел показать не столько картину монашеского быта, сколько картину внутренней жизни в самых ее тонких проявлениях. Ап. Григорьев в статье «О правде и искренности в искусстве» отмечал присущую языку Парфения «меткость выражения в отношении к явлениям внутренней жизни» (1. С. 112).
В Предисловии к своей книге инок Парфений замечал: «Писал же все сие без пристрастия, но по совести, где сам ходил своими ногами, и что видел собственными своими очами, или что слышал от людей, всякого вероятия достойных и свидетельствованных».
Среди оптинских впечатлений инок Парфений описывает эпизод о златнице: «Между этими людьми стоял пред ним на коленах один господин, приехавший на поклонение в обитель и для посещения великого старца. Старец спросил его: «А ты что хочешь от меня получить?» – Тот со слезами ответил: «Желаю, отче святый, получить от вас душеполезное наставление». Старец вопросил: «А исполнил ли ты, что я тебе прежде приказал?» Тот ответил: «Нет, отче святый, не могу того исполнить». Старец сказал: «Зачем же ты, не исполнивши первого, пришел еще и другого просить?» Потом грозно сказал ученикам своим: «Вытолкайте его вон из кельи». И они выгнали его вон. Я и все там бывшие испугались такового строгого поступка и наказания. Но старец сам не смутился и паки начал с кротостию беседовать с прочими и отпускать людей. Потом один из учеников сказал: «Отче святый, на полу лежит златница». Он сказал: «Подайте ее мне». Они подали. Старец сказал: «Это господин нарочно выпустил из рук, и добре сотворил, ибо пригодится афонскому отцу на дорогу». И отдал мне полуимпериал».
Подобный эпизод о неисправившемся помещике содержался и в воспоминаниях А<нтония> Б<очкова>, помещенных также в жизнеописании преп. Льва: «В другой раз пожелал исповедаться у о. Леонида некоторый господин, приехавший из Вязьмы. После исповеди старец благословил ему приступить к причастию, но с условием, если он твердо решится исправить свою жизнь; что тот и обещал исполнить. «Если же не сдержишь слова, – сказал старец, – то и не являйся ко мне». На следующее лето вяземский господин опять приехал в Оптину. Когда он подходил к келье о. Леонида, старец, увидав его в открытое окно, остановил его словами: «Стой, стой! Что, исполнил ты свое обещание?» – «Батюшка! Простите...» – «Не исполнил? Ну так поворачивай назад, и не приходи ко мне». Приезжий так и принужден был уехать, не принявши даже благословения старца. Хотя после кончины о. Леонида теперь прошло уже более тридцати лет, но и доселе в Вязьме и смоленской губернии помнят этот случай, который тогда же сделался известен и на многих навел спасительный страх, вразумляя, что желающим пользоваться духовными наставлениями старцев недостаточно только испрашивать их, но должно и исполнять то, что они скажут» (4. С. 118–119).
Ф.М. Достоевский, как и многие его современники, прочитал творение инока Парфения. Известно, что в библиотеке писателя имелось «Сказание инока Парфения» второго издания. К этой книге писатель обращался часто, его удивлял простой, но истинно русский язык Парфения. Некоторые эпизоды из книги инока писатель использовал в своем литературном творчестве. Упоминания о книге инока Парфения встречаются в письмах, в рабочих записях Достоевского, в подготовительных материалах к роману «Бесы» (2. Т. 11. С. 76), в черновых материалах к «Подростку» (2. Т. 16. С. 150) и др. Работая над образами странников: «очарованного странника» Ивана Северьяновича Флягина, а также «русского странника» Макара Ивановича Долгорукого, – Н.С. Лесков и Ф.М. Достоевский обращались к книге Парфения.
В романе Ф.М. Достоевского «Бесы» эпизод о златнице описан в сцене посещения юродивого Семена Яковлевича:
– Спроси! – указал вдруг, не слушая ее, Семен Яковлевич на помещика, стоявшего на коленях.
Монах от монастыря, которому указано было спросить, степенно подошел к помещику.
– Чем согрешили? И не велено ль было чего исполнить?
– Не драться, рукам воли не давать, – сипло отвечал помещик.
– Исполнили? – спросил монах.
– Не могу выполнить, собственная воля одолевает.
– Гони, гони! Метлой его, метлой! – замахал руками Семен Яковлевич. Помещик, не дожидаясь исполнения кары, вскочил и бросился вон из комнаты.
– На месте златницу оставили, – провозгласил монах, подымая с полу полуимпериал.
– Вот кому! – ткнул пальцем на стотысячника купца Семен Яковлевич. Стотысячник не посмел отказаться и взял.
– Злато к злату, – не утерпел монах от монастыря (2. Т. 10. С. 259).
Таким образом, один и тот же источник был использован в произведениях светской и церковной словесности. Во все жизнеописания преп. Льва оптинские впечатления инока Парфения вошли полностью. Никто из трех оптинских агиографов не сократил и не отредактировал текст «Сказаний», а выделил его отдельным блоком. Текст Парфения сохранил внутреннюю цельность и выразительность и органично вошел в общее повествование.
В романе Достоевского, по нашему мнению, эпизод о златнице значительно трансформируется и теряет свою изначальную духовную установку. В отличие от «Сказания», разговор с помещиком в романе Достоевского ведет не сам старец, а его помощник – монах, который с вопросом об исполнении наказа Семена Яковлевича подходит сначала к вдове, а потом к помещику. Вдова получает от Семена Яковлевича четыре сахарных головы, а когда ее прогоняют, Семен Яковлевич приказывает оставить ей только три. Помещика также после нескольких вопросов прогоняют. Монета в романе достается купцу-стотысячнику. В данном контексте как сами присутствующие, а вслед за ними и читатели не могут понять мотивацию многих поступков. Вспоминается причина, по которой к Семену Яковлевичу отправилось общество – желание увидеть нечто необычное и зрелищное.
В «Сказании» инока Парфения сам диалог между старцем и приезжим господином строится по другим принципам. Приезжий подходит к старцу не со смиренным признанием в своих неисправностях, а с просьбой «душеполезного наставления», за что и получает решительное вразумление. Сам же Парфений отмечает, что с прочими людьми старец беседовал «с кротостью». Найденную златницу старец Лев благословляет отдать не случайному посетителю, а иноку Парфению, причем объясняет, что отдает ее «афонскому отцу на дорогу». Старец также поясняет о. Парфению и причину своего решительного поступка: «Я же приказал ему отстать от табаку и дал ему заповедь более никогда не употреблять его, и покуда не отстанет, не велел ему и являться ко мне. Он же, не исполнивши первой заповеди, еще и за другой пришел. Вот, любезный отец афонский, сколько трудно из человека исторгать страсти!». Таким образом, духовное значение поступков старца понятно всем его ученикам и посетителям и становится духовно-назидательным уроком для каждого из них. Отрывок из книги инока Парфения органично вошел в повествовательный ряд жизнеописания преп. Льва и способствовал более глубокому раскрытию характера старца. В романе Ф.М. Достоевского эпизод о златнице подвергся внутренней трансформации и был использован в художественных целях преимущественно для характеристики внешних деталей и обстоятельств.
Список литературы
1. Григорьев Ап. Эстетика и критика. М., 1980.
2. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Л., 1971.
3. Жизнеописание оптинского старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва) / <Сост. Агапит (Беловидов), архим.>. М., 1994.
4. Жизнеописание оптинского старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва) / [Сост. Климент (Зедергольм), иером.]. Изд. Введенской Оптиной Пустыни, 1991 (репринт: 1876).
5. Салтыков-Щедрин М.Е. Полное собрание сочинений: В 20 т. М., 1966.
6. Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле постриженика Святыя горы Афонския инока Парфения в четырех частях. М., 1856. Ч. 1. С. 275–280.
7. Тургенев и круг «Современника»: Неизданные материалы. 1847–1861. М.–Л.: Academia, MCMXXX.
8. Тургенев И.С. Полн. собр. соч.: В 30 т. Письма: В 18 т. М.: Наука, 1987.