Проповедь в Неделю 2-ю Великого поста.
Память святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалонитского
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Дорогие отцы, братья и сестры! Вторая неделя Великого поста посвящена великому святому – святителю Григорию Паламе.
Первоначально память Григория Паламы посвящена тому, что он одержал победу над ересью католика Акиндина. Католик Акиндин учил, что Фаворский свет имеет природу тварную. Он говорил, что, когда человек достигает святости, то он может светиться этим светом земным, тварным, природным. Но Григорий Палама, который был монахом сам на Афоне, делателем молитвы Иисусовой, он говорил, что это не так, что свет Фаворский имеет нетварную Божественную природу, и, когда человек достигает святости, в сердце входит Дух Святой, и он светится Божественным светом, переплавляется природа человека.
И вот Церковь назначает нам Великий пост, когда много слов покаянных в молитвах, когда легче собраться душой и телом к покаянию и исправлению. Любая недобрая жизнь заканчивается злой смертью трагически. В связи с этим хотелось бы вспомнить пример из Священного Писания, как сын царя, порока Давида, Авессалом, восстал на своего отца, решил занять престол и на нем воссесть, но в решающей битве он был разбит.
И когда он спасался на осле, мчался по лесу, волосы его развивались и запутались в ветке дуба. Он повис на волосах, осел умчался, а бедный Авессалом висел на ветке и ничем не мог себе помочь. И в это время появляется слуга Давида Иоав и посылает ему три смертельные стрелы в сердце. Он испытывает невыразимое мучение, и только подоспевшие воины умерщвляют его окончательно.
Хотелось бы подробнее поговорить о тех стрелах, которые Божья правда вонзает в сердце нераскаянного грешника. Когда грешник-человек умирает, он наследует вечные муки – это догмат Церкви, предмет вероучения православной веры. Первая стрела, которая терзает грешника, находящегося в преддверии ада, говорит о том, что раскаяние его бесполезно: как бы он ни каялся, время уже его ушло. Вторая стрела – это стрела невыразимых страданий, телесных мучений, которые испытывает грешник. Третья стрела – это стрела, которая ранит его сердце: это желание быть с Богом, желание вечного блаженства и невозможность его иметь.
Первая стрела – это болезненное сокрушение о своих грехах. Он вспоминает свою жизнь, как она была коротка, и одновременно, какая она была долгая и продолжительная; каковы были его земные утехи, которые доставляли ему удовольствие, утешение, но приносили вред душе и телу.
Если кто из вас держал бинокль, он знает: если с одной стороны посмотришь, то изображение увеличивается, а с другой стороны человек посмотрит – оно уменьшается. И вот смотрит человек в бинокль жизни и думает, какая жизнь короткая и какие теперь вечные мучения он испытывает. Посмотрит в бинокль жизни в другую сторону – жизнь была очень долгая: сколько тысяч раз я мог принести покаяние, но так и не принес его.
Однажды иудейский царь Саул преследовал филистимлян. И вот он дал царское обещание, указание: он приказал своему народу не вкушать до тех пор, пока не будет одержана окончательная победа. И обещание было таково, что кто его нарушит, будет предан смерти, даже если это будет его любимый сын Ионафан.
И можно себе представить, что тот самый сын Ионафан шел по полю, вдруг он увидел улей, он опустился к улью. Он очень сильно изголодался, он взял, поднес мед к устам. Его заметили, его схватили. И вот должно быть приведено царское повеление в исполнение. Спрашивают Ионафана: «Ионафан, что ты сделал?» – «Я видел мед и вкусил его. Только каплю меда». – «И теперь ты умрешь, Ионафан?» И плачет Ионафан: «Только каплю меда – и умираю».
Пока мы еще находимся в этой земной жизни, священникам этой Церкви даны ключи Богом разрешать грехи – ключи Царствия Небесного. Воспользуемся ли мы такими ключами, придем ли мы к таинству Покаяния, исправления, возьмем такие ключи, и спустимся в преисподнюю, и обратимся как грешник к терзаемой мукой душе?
«Душа, что ты стеснена, терзаешься? Что ты сделала?» И услышим такой ответ: «Я вкусила лишь каплю меда». – «И что это был за мед?» – «Да, – говорит грешник, – сильное сатанинское желание овладело моей душой, и я растлил многие чистые души, я продал свою душу греху, все свое состояние блуднице». Это была только капля меда. Великое ли удовольствие получил грешник во время пирушек, зрелищ, увеселений? Только капля меда, но вечное мучение.
Что есть вечные муки? Что есть вечная жизнь? Богословы объясняют: вот огромный, тяжелый шар стоит на поверхности и по свойству всех тел сферических только одной точкой он касается поверхности, но в этой точке вся тяжесть шара. И в каждой точке, куда бы ни встал шар, вся будет тяжесть. Так и вечная жизнь. Как говорит апостол Павел, тягость бессмертной славы – вот что есть вечная жизнь.
Человек, находящийся в раю, испытывает постоянное, совершенное, полное, абсолютное блаженство в каждое мгновение. Но в той жизни времени уже не будет – время исчезнет. В той жизни человек испытывает счастье во всей его полноте каждый миг. Так и вечные муки грешник испытывает в каждый нераздельный миг, но этот миг растянется в бесконечную долготу.
За что же и почему временный грех, незначительный, может приводить человека к бесконечному вечному мучению? Но мы ли люди, которых святые отцы называют «червями», будем судить Бога Отца? Мы своими грехами тесним всю природу, весь мир, что Сын Божий приносится в жертву за нас с вами. Мы Его так стеснили грехами, что Он в ранах перед Крестом. Во время распятия сотряслась вся земля, солнце померкло, завеса раздралась, гробы открылись.
И что будет с нами, когда настанет Страшный Суд – мы, кто попираем кровь Христа? Бог Отец любит Своего Сына больше всех ангелов, архангелов, херувимов, серафимов. Сын Божий дороже Ему всех жемчужин рая. И вот, любя бесконечно Сына и грех ненавидя, как Он будет нас судить, кто попирает кровь Христа? Мы куплены дорогой ценой. Это будет гнев, вечное мучение. Кто будет оспаривать, кто попирает предания канона и заповеди Церкви?
Один византийский историк, Никифор Григора, приводит такой пример. Он говорит, что был такой царь Зинон Византийский, отличавшийся особым беспутством, и вел мерзкий образ жизни. Весь народ стенал и страдал от него, но больше всего страдала его жена Ариадна. И однажды, когда он пришел домой и пал мертвецки пьян, как это часто бывало, жена не выдержала и приказала его опустить в глубокий склеп, в могилу, и прикрыть его плитой, чтобы он не смог оттуда выйти, и чтобы никто не слышал его криков.
И вот этот царь очнулся, увидев свое положение бедственное, он закричал, стал приказывать, чтобы его открыли, но никто этого не сделал. И вот, беснуясь, он умирает в муках. Он умирает, приходит кончина, вечным мукам не будет конца, и в этом виновата капля сладкого греховного меда. О, будь проклят мед, который приводит нас к погибели! Человек будет плакать, искать те драгоценные дни, золотые годы, будет просить хотя бы один миг на покаяние, чтобы вернуться к жизни и принести раскаяние.
Мы с вами еще в этой жизни – еще Великий пост – нужно покаяние. Вот те золотые дни, те бесценные мгновения, когда можем мы искупить покаянием нашу прошлую греховную жизнь. Когда человек попадает в преддверие мучений, у него возникает желание вечного блаженства, желание видеть Бога, и невозможность Его видеть вызывает скорбь и страдания. Человек, который сам себя отделил от Бога в этой жизни, и в будущей жизни также будет от Него отделен.
Представьте себе морскую волну, воздымаемую ветром, которая разбегается по поверхности и разбивается о камень. Тысячи брызг, она как бы сердится, метется, не находит себе покоя. Так и душа грешника. Можно представить себе лань, которая жаждет воды: она стремится к источнику и находит его высохшим, она нигде не находит воды, она жалобно плачет, наполняя округу своим плачем. Так и бедная душа грешника: она будет искать Бога как источника вечных благ и не будет Его находить.
Тот же историк Никифор Григора приводит такой пример, что, когда агаряне, то есть мусульмане, нападали на окраины Византийской империи, они увели однажды двух сестер и многих других людей. И вот, по жребию, две сестры, которые любили друг друга, должны были быть разлучены. У них остались прощальные мгновения, потому что эти сестры доставались разным хозяевам, их продавали в рабство. И вот они обнялись, уста их соединились, они не хотели разлучаться. И они вознеслись к небу – их души, оставив бездыханные тела.
Как жалко расставаться с близкими, любимыми людьми! Как трудно расставаться с детьми, родителями, друзьями! Как жалко расставаться жениху с невестой! Но что эта жалость по сравнению с той жалостью не видеть всеблагого Бога? Хотя бы на мгновение грешнику в аду увидеть всеблагой и всесветлый Лик Божий.
Но так ли мы, живущие на земле и имеющие возможность получать благодать в Таинствах, в молитвах, так ли мы ею распоряжаемся? Если бы мы имели камень драгоценный, мы бы его прятали где угодно, мы бы готовы были его проглотить, лишь бы он был только с нами. Кто имеет ребенка, он знает, как он о нем заботится, боится, чтобы и болезни его не коснулись, и ветер ему не повредил, и солнце его не перегрело, – так о нем он печется. Но так ли печется человек о благодати Божией?
Змеиный яд – он имеет два свойства: он может и исцелять нас. Так и эти стрелы – они могут поражать грешника и исцелять нас с вами. Пусть же эти стрелы бесконечно мучат нас, пока мы еще живы, пусть напоминают нам о том, что есть еще время на покаяние, и наша жизнь еще не прошла. А самое главное и последнее – возблагодарить Спасителя, Христа Бога нашего, даровавшего нам покаяние, даровавшего нам святые дни Великого поста и ведущего нас ко спасению.
Богу нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь.