Память Сорока Севастийских мучеников
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
Сорок святых Севастийских мучеников издревле прославлялись Церковью с великим торжеством. Этот день всегда был одним из величайших праздников. Они приняли страдания за Христа перед самой победой христианства. Тогда Византийская Империя была разделена на несколько частей. Она была настолько огромна, что один император не мог ей управлять. И тогда он принял решение, что будут у него соправители. В вот уже в течение нескольких императоров были, то три то четыре императора в различных частях Империи. И там, где правил император Константин, впоследствии получивший прозвание Великого, уже не было никаких гонений на христиан, и Миланским эдиктом была объявлена свобода христианству. Но император Лициний в другой части империи настолько ненавидел христиан, что он не считался ни с чем. Вот так и бывает, что накануне победы кто-то принимает смерть. Но разве это смерть не победа?
Кто были те воины, которые заявили, что не будут поклоняться идолам? Это были не простые ратники, но прославленные особыми подвигами люди. Они были все из Каппадокии, гористой суровой местности на севере Малой Азии. Во время одного очень серьезного сражения именно их подразделение одно осталось на поле боя против многократно превосходящих врагов тогда, когда все остальные воины бежали. И ими была одержана победа чудом их веры, чудом их стойкости. После этого они стали таким спецназом, говоря современным языком.
Дело в том, что Лициний понял, что уничтожить всех христиан в то время просто было невозможно, их стало слишком много. И, несмотря на то, что он был император, всесильный владыка в подвластной ему части Империи, он не мог просто так начать резать подряд весь свой народ. Язычество уже загибалось. От пышных языческих празднеств в честь Диониса, Артемиды остались лишь частные пирушки. Сами храмы языческих богов приходили в запустение. Есть рассказ, как один из императоров того времени решил обратиться к знаменитому оракулу, который пребывал в Дельфах. Он пришел туда со своей свитой и увидел, что сам храм этого бога Аполлона зарос плющом, потому что уже много лет туда никто не заходил. Стали искать хотя бы одного человека вокруг. Еле-еле нашли одного местного жителя и спрашивают: в чем же дело, что случилось? Он говорит: да уж давно оракул смолк. Тут христиане похоронили одного своего епископа рядом, некоего Вавилу, и с тех пор оракул ничего не говорит.
И Лициний придумал сначала погубить всю элиту христиан, всех высокопоставленных чиновников, всех образованных людей, учителей, знатных воинов, известных граждан, уповая на то, что народ, лишившись своей лучшей части, потянется опять к своим идолам. И расчет, надо сказать, довольно коварный и мудрый. Но что мудрость мира сего пред премудростью Божьей. И Лициний, не хотя того, подарил Церкви сонм прекрасный святых. Именно он замучил и возвел на небо великомученика Федора Стратилата. Перед этим он в своем дворце в Никомедии умертвил 200 своих приближенных, придворных сановников. Потом он принялся за армию. Ему было чрезвычайно жалко убивать своих лучших воинов, которым тем более он был обязан очень важной для него победой, но ненависть ко Христу была гораздо сильнее. И надо понимать, что эти воины прекрасно все осознавали, что пришел их час. Они видели, что происходит вокруг. Часто военных называют профессиональными убийцами. Но Церковь и отцы Церкви никогда не считали лишения жизни на войне грехом убийства. Напротив, подвиги воинов постоянно прославляются, как подвиг самопожертвования, доблести, величайшего благодеяния родине. И в этом скрывается глубинная правда жизни. Но воины, привыкшие постоянно смотреть смерти в глаза, это еще и профессиональные жертвы. На всякий час они стоят перед страшной реальностью расставания с жизнью, поскольку война – вещь суровая. Нет гарантии, что ты останешься жив, даже если ты самый сильный, самый смелый, самый умелый. Воины – это люди, которые совсем иначе смотрят на бытие этого мира. Они не строят планов на будущее. И даже, внимая мимолетным радостям сей жизни, они постоянно помнят, что они подобны ускользающему из наших рук времени. Так должен жить каждый христианин.
И вот эта гвардия царя земного призывается к схватке с самим сатаной. Они поняли, что им предлежит самое главное сражение в их жизни за свою бессмертную душу, за верность Христу, за жизнь после жизни. И это сражение оказалось весьма лютым. Видимо Господь, видя их мужеский дух, позволил дьяволу испытать их крепость, испытать, как Иова, устоит ли он в добродетели. Мы видим, что через этот крайний подвиг открылась их величайшая слава, их неодолимая сила. Мы часто слышим о различных мучениях христиан, которым отрезают то руки, то ноги, распинают на крестах, подвешивают на крюках, варят в смоле или поджаривают на медленном огне. Войти в это страдание чувством сердца просто невозможно, потому что сердце просто не выдержит. И поэтому в нашем сознании стоит такая защитная стенка, которой мы отгораживаемся от невместимого, страшного, от всего того, что за гранью. Но мороз нам всем отчасти знаком. И мы можем в маленькой степени представить, что претерпели эти воины, принявшие за Христа страдания в ледяном Севастийском озере, как выдержали они.
Любой верующий человек имеет опыт брани, опыт противостояния искушениям. И закон духовной жизни таков: сначала человек должен явить свое терпение, свою любовь показать. Часто кажется, что все, уже никаких сил человеческих и не осталось. Но это обман. Это уловка сатаны, который обрушивается в этот самый момент на душу со всей своей мощью. Мы недооцениваем свои силы, мы часто сдаемся прямо перед финишем. Поэтому у нас не вызывает сочувствие, когда мы слышим малодушные крики: все, не могу, сколько можно это терпеть! Мы каким-то внутренним опытом уже знаем, что в этом нет правды. В эти сложные мгновения как раз и испытывается крепость души. Тут требуется только вера и терпение, вера в то, что Господь не оставляет нас наедине с врагом. И поэтому Господь постоянно говорит, напоминает: "в терпении вашем стяжите души ваши" (Лук. 21, 19); "претерпевый же до конца, той спасется" (Мф. 24, 13). А сатана внушает человеку, что это уже конец. И конец терпения он совершенно недостижим для нас.
Но реальность божественной любви в том, что этот конец уже за ближайшим углом. И когда человек сдается, происходит это не потому, что он не видит, что до финиша осталось несколько метров, а из-за того, что у него не хватает крепости веры. Именно в тот момент, когда силы человека кончаются, включается нечто иное. Сам Христос начинает терпеть за нас. Но мы должны передать Ему эстафету своей веры. И тогда человека падающего, но не оставившего своего подвига на лету подхватывает Ангел. Окружающие даже не могут смотреть на те муки, которые он претерпевает, на его страдания, а он обращается к источнику, скрытому от глаз посторонних, этот резервуар милосердия силы Божьей. Он неистощим. Оттуда можно черпать непрестанно. Нельзя сказать, что человек всего себя превративший в упование, совершенно не ощущает боли. Нет. Но скорее боль становится нереальной, становится как бы присутствующей вне его. Но конечно объяснить это тем, кто это не испытал, очень сложно. И опять мы удивляемся и спрашиваем, как же они выдержали. Одно терпение, но хватает ли воли человеческой, хватает ли вот этой силы, этого мужества.
Но есть еще одно. Мы слышим из их жития, что они пели псалмы, знали их наизусть и пели, стоя в этой стылой воде всю ночь напролет. Это воодушевляло их. А человек воодушевленный может очень многое. Он один может выступить против десяти и одолеть их, и прогнать. Он может выступить даже против бесплотных духов и победить их силой слова, силой своего воодушевленного духа. Как славен сей подвиг! Как прекрасны эти мужественные души! Ни лютый холод, ни стужа не смогли охладить жар их сердец. Они имели возможность избавиться от страданий. Тут же на берегу была растоплена баня. Каждый из них мог прибегнуть к этому спасению. И мы знаем, что один из воинов не выдержал. Можем ли мы осуждать его за это? Принять смерть не легко, даже если эта смерть за Христа, смерть со Христом. Он избрал жизнь без Христа. А это видел один из стражников, который охранял этих мучеников. И ему было открыто, что там, где стоят эти страдальцы, там жизнь и слава, там то тепло, которое невозможно обрести нигде и никогда. Там Сам Господь. И видя драгоценные венцы, которые сходят на воинов с неба, он растолкал своих спящих товарищей и, закричав: «я христианин», присоединился к мученикам, чтобы разделить вместе с ними страдания земные и небесную славу.
Наша жизнь в церкви – это череда маленьких выборов добра вместо зла, Христа вместо спокойствия и сытости. Но рано или поздно мы оказываемся перед самым главным выбором – пожертвовать Христом ради своего благополучия, ради жизни во всем ее соблазнительном разнообразии либо пожертвовать ради Христа всем. И никто не может обойти этот момент определения. Рано или поздно наша душа станет между этим студеным озером и жарко натопленной баней. И можно в течение всей жизни быть как будто со Христом и в церкви, а в последний час отречься от Его благости, от Его красоты, от Его мира. Напротив, те, кто был среди людей, которые к церкви казалось бы равнодушны, и даже был среди ее гонителей, внезапно вдруг оказывались исповедниками веры. Как происходит избрание Господа? Это тайна. Она не постижима. Один Господь, который ведает глубины сердца человеческого, Он знает, кто устоит в час испытаний, а кто отречется от веры. И тут совершенно не важно, как мы слышали в сегодняшнем Евангелии, поработала ли эта душа Богу от первого часа или она призвана уже под конец и ничего толком еще не успела сделать. Если эту душу призывает Господь, Он Сам знает, кого Он хочет видеть в Своем Царстве.
Сорок мучеников освящают своим подвигом всю святую Четыредесятницу. Сорок мучеников на каждый день. Последуем же и мы за ними, за теми, кто целует смерть со Христом и готов отречься и оплевать всякую жизнь, в которой нет Христа, Которому подобает всякая слава, честь и поклонение во веки веков.
Аминь.