Святых славных и всехвальных первоверховных апостолов Петра и Павла
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
Братья и сестры, сегодня мы восхваляем святых первоверховных апостолов Петра и Павла. А поскольку всю их жизнь, все их труды описать просто в кратком слове, мы коснемся лишь некоторых мыслей, которые приходят к нам, когда мы вчитываемся в их жизнь, изложенную в святых Евангелиях, в Деяниях святых апостолов, в преданиях Церкви. Почему же именно они были избраны Христом и поставлены над всеми другими апостолами во главе всей Церкви?
Апостол Петр был один из первых, кого усмотрел Иисус среди множества народа. Это был простой рыбак, призванный от своих нехитрых занятий к тому, чтобы сделаться ловцом душ человеческих. Петра среди других учеников выделяет удивительная пламенность во всех его поступках. После того как Христос накормил пятью хлебами пять тысяч человек, Он велел ученикам Своим переправиться прежде Него на другую сторону Генисаретского озера (Мф. 14, 22). Ночью Спаситель догоняет лодку апостолов, идя по воде как посуху (ст. 25-26). И апостол Петр, видя это, восклицает: «Господи, повели мне прийти к Тебе!» «Прииди», – отвечает Христос (ст. 28-29). И Петр действительно начинает идти какое-то время по воде, пока вера его не начала колебаться, и он не начал утопать. В другой раз, завидев на берегу уже явившегося после Воскресения своего Учителя, Петр, не дожидаясь пока выберут сеть, поднимут якорь, установят парус, бросается в воды озера и плывет навстречу Христу (Ин. 21, 7). Его пламенная любовь не может ждать ни одного мгновения. И мы понимаем, что, несмотря на все кажущееся наивное, на такую детскую непосредственность всех этих поступков, в глубине их лежит не какое-то озорство, не желание выказать себя, а дерзновение любви.
Ни одного подвига, ни одного сверх трудного дела невозможно начать и совершить без этого дерзновения. Эта добродетель питается верой, крепкой уверенностью в истинности своей любви. И только она способна обернуться чудом. Можно сказать, что дерзновение это меч любви, рассекающий обыденность рационально осмысленного, но привычного, скучного. Это можно, а это нельзя. Это молот любви, сокрушающий твердыню вроде бы невозможного. Известен случай, когда обычная довольно-таки хрупкая женщина перевернула и опрокинула многотонный автомобиль, который наехал на ее сына. Когда мы говорим «обыкновенное», мы подразумеваем именно ее физические данные. Но конечно ее дерзновения любви были удивительны и необыкновенны. Но любовь родственная, любовь плотская часто бывает непостоянна. Прошли годы, и эта же мать может уже сказать своему сыну: и зачем я родила тебя на свет.
Только любовь божественная очищена изнутри от эгоизма, потому что она не бывает без Бога, потому что она посвящена Богу, устремлена к Нему. Это и есть энергия соединения с Богом. Все святые и жили именно так. Они были словно объяты внутренним пламенем, который влек их ходить по водам там, где все другие отступали. Поэтому у нас и не так много описаний подвижнической жизни многих из святых. Некогда писать про жизнь, если она клубящимися волнами идет рядом. Надо жить. Большинство из учеников Христовых ничего не писали. На самом деле это счастье, что нашелся евангелист Лука, который с удивительной точностью, с удивительным чутьем историка записал для нас многое из того, что происходило после Вознесения Христа с Его учениками, с Его Церковью. Единственный человек, который очень много пишет, это апостол Павел. Да, это была тоже удивительная душа, тот же огонь любви, то же пламенное стремление, та же жажда познания приближения ко Христу, но характер совсем другой, судьба совершенно иная служения, похожая, но совершенно отличная от того, которое исполнял апостол Петр.
Удивительнее всего, как стал первоверховным апостолом человек, который даже не видел Христа. Оказалось, что Павлу и не нужно было ходить со Христом по Иудеи и Галилеи три с половиной года. Все дал ему Сам Христос. Он явился ему как Свет по пути в Дамаск: «Я Иисус, Которого ты гонишь» (Деян. 9, 4). Это избрание Павла — оно непостижимо. Это невозможно было представить, что для распространения Своей Церкви по вселенной Бог избирает человека, который с ожесточением гнал Церковь. Гнал не просто по недомыслию, но вдохновляясь идеями чистоты веры, верности своего народа завету с Богом. Но в свете, явившемся ему, он понял, что его любовь есть ненависть, что его свет есть тьма.
Простого и не склонного к превозношению апостола Симона Иисус нарек Петром, что значит «камень» (Ин. 1, 42). И поскольку всякое имя есть символ и тем более символично переименование, которое совершал Христос для своих ближайших учеников. Все это не случайно. Под камнем мы разумеем весомость, крепость. Это и было в апостоле Петре. И еще Господь говорит: «На сем камени созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей» (Мф. 16, 18). То есть это был краеугольный камень, положенный в фундамент, в основание, не столько личность Петра, сколько его вера, его дерзновенная любовь.
Апостолу Павлу, который назывался Савлом до своего переименования, Христос дал имя, которое означает «малый». Впоследствии Павел и говорил, что он наименьший из апостолов и недостоин называться апостолом, но более всех их потрудился. Впрочем, — прибавляет он, — не я, а благодать, которая со мной (1Кор. 15, 9). Не зря и бес вопрошал незваных целителей именем Иисуса: Христа знаю и Павел мне известен, а вы кто такие? (Деян. 19, 15) Воистину имя Павла славно на небесах, известно и в преисподней. Вот значение этой малости, которая как малое зерно горчичное сквасило весь мир словом своей проповеди. Свою проповедь апостол называет жертвой слова, дарованием духовным, священнодействием. И это не просто слова, поскольку учение Павла не есть человеческое. Господь говорил его устами, как и устами других апостолов. Это учение небесное. Апостол неоднократно называл свои послания, свою проповедь благовествованием. Значит, мы можем говорить о Евангелии апостола Павла, которое по важности не уступает для нас четырем Евангелиям тех апостолов, которые были самовидцами Христа.
Те послания, которые рассылал по всему миру Павел, были составлены на целые десятилетия раньше, чем все другие записанные Евангелия. Хотя, конечно, апостолы с самых первых дней вели какие-то записи для себя, но оформлены в Евангелия они были уже в 60-ые годы первого века. Апостолом Павлом кроме 14-ти дошедших до нас посланий, написаны еще несколько, которые были утрачены во время гонений на первую Церковь. С особой остротой, с особой откровенностью, без прикрас и недомолвок пишет апостол Павел о своей немощи: «Окаянен аз человек; кто мя избавит от тела смерти сея» (Рим. 7, 24). Если человек, учит он, живет по Христу, во Христе не по плоти, а по духу, то в ему нет никакого осуждения (Рим. 8, 1).
Что же за учение такое о том, что кто-то, живя не земле, не будет осужден? На самом деле, если мы вчитаемся в Евангелие от Иоанна, мы увидим там то же суждение, что верующий во Христа не осуждается, не идет на суд вообще (см. Ин. 5, 24). Апостол раскрывает, что грех заключается в отказе от божественной любви. Он будет излажен, снят, забыт и уничтожен полностью, только если человек и в той мере, в какой возвращается назад, возвращается в любовь Божию. Этого возвращения, непрестанного обращения вспять и ждет от нас Господь. И в Ветхом Завете Господь неоднократно называет Себя Ревнителем, потому что любовь не может не ревновать, не может не требовать всецелостности, верности. Такова природа любви. И в жизни апостола Петра мы как раз и видим это наиболее ярко. Петр не был таким идеальным героем, как говорят «без страха и упрека». Более того, если внимательно вчитаться в Евангелие, в эту книгу, исполненную крайнего реализма, мы видим, что перед распятием Христа Петр ошибается просто на каждом шагу. Он во всем поступает неправильно. То он просит Христа уклониться от страдания, отговаривает Его идти в Иерусалим (см. Мф. 16, 22). Господь останавливает его, называя сатаною, раскрывает, что мысли его направлены не на то, что Божие, а на то, что человеческое (ст. 23). То он клянется в том, что не предаст, даже если и все предадут (см. Мф. 26, 33), и тут же спустя несколько часов именно он один и отрекается от Христа (см. ст. 74). В Гефсиманском саду он готов биться насмерть, достав нож, бросается на одного из архиерейских слуг и отсекает ему ухо. Но Иисус вынужден останавливать его, поскольку пришло уже время Ему пострадать (см. ст. 51-54). И путь внешнего сопротивления злу он не приемлет. Когда же Петр отправляется за схваченным Христом во двор архиерея, всячески стараясь скрыться, затеряться там среди людей, желая хоть как-то помочь Иисусу, то незаметно для себя отрекается, когда его опознают слуги архиерея, служанка. Смотрит на него и Христос, смотрит с великим сожалением и молчаливым укором. И этот злосчастный петух. Его крик разрывает душу запоздалым осознанием.
Петр уходит, удаляется, чтобы плакать. Но если мы вдумаемся в суть плача, он не столько о божественном Учителе, Который предан уже на Свои страдания, сколько о себе самом отрекшимся и не сохранившим веру. И в эти часы Петр, пожалуй, ближе всего к Иуде. Только Петр никогда не искал чего-то своего, а Иуда искал всегда именно этого. Он ждал, что Иисус станет земным царем Иудейским, а он возвысится. Он воровал деньги, а предательством лишь мстил за свои разрушенные мечты. Петр тоже увлекся. И отречение его было его самопознанием. Но в отличие от Иуды у него рушилось именно то, что отделяло его от Христа. И испытав всю полноту крушения, самоуверенности, он все увидел, все осознал уже из бездны своего смирения. В самом начале Петр просил у Христа дать ему силу совершить невозможное – пойти по воде. Как много скрыто в этом, как удивительны эти самые слова: Господи, повели мне.
А я могу сказать Христу: Господи, повелим мне, если я связан многими узами привычек, пристрастий? Смогу ли я понести то, что хочу, то, что прошу у Бога? Сейчас ощущается дефицит на мужество, дефицит на решительность. Все больше и больше по миру расползается зараза теплохладности, сытого равнодушия, поверхностной праведности. Уже охрип от крика петух во дворе первосвященническом, а мы все не слышим, все продолжаем шептать: не знаю человека сего (ср. ст. 74). Не знаю, не знаю, оставьте меня. Я только пришел погреться немного, не трогайте меня. Я не святой, я не подвижник. Я тут так просто, почти случайно оказался.
Господь попустил крайне тяжелое испытание для Петра. Но Христос нисколько не усомнился в Своем ученике, поскольку знал глубины его неравнодушного сердца. Уже после воскресения он, стоя у костра на берегу Генисаретского озера, трижды спросил апостола: «Любиши ли Мя?» (Ин. 21, 15-17) Тройное отречение и тройное свидетельство о любви. Святые отцы видят в этом троекратном вопрошении восстановление Петра в прежнем звании первого ученика. Это так. Но для нас важно и то, что здесь прозвучал ответ и на наш вопрос. Откуда же эта вера, сдвигающая горы на своем пути? Откуда эта решимость до смерти, откуда это дерзновение, эти озера слез покаяния, которые способны погасить, без остатка растворить костры отречения и малодушия? Костры самонадеянного упрямства и любого отречения от Бога. Ответ краток, но сколько он объемлющ: «Господи, Ты веси, яко люблю Тя» (ст. 17). То служение, которое отныне вверяется Господом, не награда за его верность. Оно не связано ни с его заслугами, ни с его какими-то делами, подвигами, не связано с его близостью ко Христу. Оно есть дело любви, явление любви, на которую Петр был способен. Он становится пастырем. И стадо, которое он будет пасти, принадлежит не ему. «Паси овцы Моя», «Паси агнцы Моя» говорит Христос.
Из преданий мы знаем, что во время гонений императора Нерона, Петр, тогда пришедший в Рим, ушел из города. Это было вполне обосновано словами Христа: Если гонят вас в одном граде, бегайте в другой. Но на известной Апиевой дороге Петр неожиданно встречает явившегося ему Христа. Несколько растерявшись, он спрашивает: «Господи, камо грядеши?» И получает ответ, что Христос снова идет в мир вторично претерпеть распятие. Куда пойдешь ты, Петр, после этих слов? Разве любовь твоя сможет сделать еще шаг в сторону от Христа? Разве недостаточно оплакал ты прежнее свое уклонение? И конечно он вернулся в Рим вместе с невидимым уже своим божественным Учителем, потому что пришло время его страданий. Это не было каким-то особым временем его верности, потому что он пребывал в этой верности непрестанно. Это было временем его восхождения на крест, потому что все, кто хочет быть с Господом, кто хочет войти в Его славу, должны и неизменно и страдать вместе с Ним.
Приблизительно в то же время был усечен мечем и апостол Павел, почему и память их установлена в один день. Сегодня мы почти не говорили о Павле, потому что невозможно коснуться всего в равной мере. Вот так устроил чудесно Господь, что из духовного центра вселенной, из Иерусалима, эти два апостола пришли в Рим в столицу тогдашней империи, и были преданы там смерти. Их мощи до сих пор находятся в Риме. Когда мы говорим о святых, пересказывая их подвиги и страдания, то может сложиться впечатление, что мы говорим о каких-то исторических деятелях давно ушедших эпох, величие деяний которых побуждает наше благодарное чувство их вспоминать. Но дело обстоит иначе. Святые живы, живы и чудодейственны их молитвы, их участие в нашей жизни. Церковь так и обращается к ним: «от Рима сошедшеся, утвердите нас».
Да, апостолы Петр и Павел и ныне стоят на мостике плывущего в вечность корабля нашей Церкви. Ее штурвал в крепких руках. И поэтому мы не должны колебаться мыслью по поводу некоторых церковных нестроений. Церковь всегда будут сотрясать как гонения внешние, так и гонения от лжебратий. А дьявол всеми силами старается вывести нас из равновесия, внушить мысль, что если у власти будут другие люди, то все у нас исправится и будет все совершенно по-другому. Конечно, это величайший обман. Путь внешних революций, путь бунта чаще всего гибелен. И чего нам действительно не хватает, это революции внутренней. Но на нее-то как раз и труднее всего решиться. Если подвиг нашей веры приведет в нашем сердце на престол Христа, то мы на все будем смотреть иными глазами, и в первую очередь видеть тот грех, который отделяет нас от Христа, который удаляет нас от Его любви, которую мы познали в Нем, познали ее в Его святых апостолах, память которых мы ныне совершаем.
Аминь.