Полное житие преподобного Иосифа старца оптинского
Из этого мальчика выйдет что-нибудь особенное
Этот брат Иван пригодится и нам и вам
У нас лучше, чем на Афоне, оставайся с нами
За старца я готов и в острог пойти
Внутреннее безмолвие и смирение
Свят, свят, свят Господь Саваоф
А что, если это не моя воля, а самой Царицы Небесной?
Расставание с любимым старцем Амвросием
Преемственность великого дара старчества
Вино с водою и вино неразбавленное
Подвигом добрым подвизался, течение совершил, веру сохранил...
Преподобный Иосиф Оптинский был духовным чадом и келейником великого Оптинского старца Амвросия. В течение тридцати лет был он его «правой рукой». О нём повторяли слова блаженной старицы: «Что Амвросий, что Иосиф – одно». Явственно являл собой преподобный Иосиф плоды послушания духовному отцу, всем видны были дары Святого Духа, почивающие на смиренном и кротком подвижнике: прозорливость, чудеса исцелений больных и страждущих.
Преподобный Иосиф удостоился неоднократного посещения Царицы Небесной, и Божия Матерь называла его «любимче мой». Это был старец, на котором видимо почивала благодать Божия, многие свидетельствовали о сиянии, исходящим от его лика. По воле Божией, многие современники видели, как из глаз старца буквально лились потоки лучей. Этот Фаворский свет сопровождал подвиг преподобного Иосифа, озаряя Божественным светом его поучения, письма, наставления. Он стал одним из столпов и светильников Оптиной Пустыни, вставшим на смену преподобным Амвросию и Илариону. И одним из немногих, кого можно назвать «избранником Божией Матери».
Из этого мальчика выйдет что-нибудь особенное
Путь преподобного Иосифа, (в миру Ивана Ефимовича Литовкина), к Богу начался в детстве. Родился он в доброй, благочестивой и верующей семье в селе Городище, Старобельского уезда, Харьковской губернии. Отец его, Ефим Емельянович, был в своём селе головой, пользовался всеобщим уважением. Мама, Марья Васильевна, была строгой, но справедливой и милостивой.
И отец и мать постоянно благотворили беднякам, иногда раздавали милостыню даже в тайне друг от друга, по Евангельскому слову, чтобы правая рука не знала о том, что делает левая. Любили принимать в свой дом монахов, собирающих на обитель, и всегда жертвовали на храм. Отец нередко выказывал желание, чтобы кто-нибудь из его детей посвятил себя Богу.
Родители приучили всех своих детей (а их было шестеро: три сына и три дочери) всегда ходить в храм, молиться и читать духовные книги. Особенно любили жития святых. И второго сына назвали Иоанном в честь своего любимого святого Иоанна Милостивого. Покров этого святого был над Иоанном всю жизнь, и он рос необыкновенно добрым ребёнком. Уже в раннем детстве он своей нежной и чуткой душой умел чувствовать чужое горе, и, увидев кого-то из родных в печали, молча подходил и по-детски пытался утешить и приласкать страждущего человека.
Интересно, что по свидетельствам современников, на всех старцах Оптинских с детства лежала печать избранничества, особого Божия благоволения. Будущий преподобный Макарий слышал слова своей любимой матери, которая не раз говорила о тихом и кротком Мишеньке: «Сердце моё чувствует, что из этого ребёнка выйдет что-нибудь необыкновенное».
Про маленького Ванечку подобное говорил его мудрый отец, а также его наставник, протоиерей: «Из этого мальчика выйдет что-нибудь особенное». Такие слова и избранность от чрева матери напоминают об игумене земли Русской, преподобном Сергии Радонежском и о преподобном Серафиме Саровском.
Другими знаками его избранничества было видение в детстве Божией Матери, после которого ребёнок стал уклоняться от детских игр, и в его детском сердечке загорелась живая вера и любовь к Царице Небесной. Вскоре после этого видения в селе случился пожар. Огонь грозил перекинуться на новый, только что отстроенный дом Литовкиных. Маленький Ваня с молитвой обратился к Божией Матери и начал кричать: «Царица Небесная! Оставь нам наш домик!» И дом остался стоять невредимым среди пожарища, а кругом всё сгорело.
Старшая сестра, впоследствии ставшая монахиней, научила Ваню грамоте. И он пошёл учиться, уже разумея грамоту. В училище он хорошо занимался, и преподаватели ценили его способности.
Скорби и испытания
Ваня рано узнал, что такое скорби. Любимая сестра ушла в монастырь, и он тосковал по ней. В четыре года он остался без папы, а в одиннадцать лет умерла, заболев, и мама.
Иван и его брат Петя остались круглыми сиротами, и жизнь их круто изменилась. Старший брат стал полным хозяином имущества. Был он человеком неплохим, но страдал слабостью винопития. И когда, через год после смерти мамы, старшая сестра приехала из монастыря навестить братьев, дом и родительское имущество были спущены до нитки.
Так Господь вёл Ивана путём скорбей и испытаний. Ему пришлось работать и в трактире, и в бакалейной лавке, таскать пятипудовые мешки и прочие тяжести, сопровождать обозы с товаром. Воры снимали с него сапоги, он тонул, перенося доски с плотов, падал в обморок от голода, скитался, бывал бит жестоким хозяином, подвергался многочисленным опасностям и искушениям.
Чистая душа
Мирские соблазны обходили стороной чистую душу юноши, Господь хранил его среди грубой и нередко развращённой среды. С ним был Покров Божией Матери. Вина Иван никогда не пил и в карты не играл. Не общался с девушками. Его как-то спросили: «Нравился ли вам кто-то в миру?» На это он ответил с наивной простотой, которая свидетельствовала о его искренности и невинности: «Да ведь я был близорук и никого не мог хорошо рассмотреть издали; а близко подходить совестился – был застенчив. Бывало для меня очень трудно, когда хозяин при гостях пошлёт позвать кого-нибудь, а я издали никак не разберу, к кому нужно подойти». Вообще, он в миру всегда испытывал тоскливое чувство; и молитва – это единственное наследство, доставшееся ему от благочестивых родителей, - была неизменной спутницей его скорбной жизни, и храм был единственным местом утешения, куда его всегда влекло благочестиво настроенное сердце.
Когда, наконец, Иван устроился на хорошее место, к благочестивому купцу, тот был так тронут чистотой и честностью юноши, что решил женить его на своей дочери. Но Господь призывал молодого человека к другому пути. И он чувствовал это призвание. Поэтому, когда его сестра-монахиня написала ему про скит Оптиной Пустыни, который славился старцами, Иван решил оставить мир и отправиться на богомолье.
Этот брат Иван пригодится и нам и вам
Сначала собирался он в Киев, чтобы поклониться святым местам. Но Господь властно вмешался в планы юноши и через сестру-монахиню и стариц, духовных чад Оптинских отцов, привёл молодого человека в Оптину. Ему даже нашлись в попутчицы две монахини, которые, приехав в Оптину, первым делом отправились к преподобному Амвросию. Они сказали старцу, что привезли с собой «брата Ивана», называя юношу в шутку братом из-за его монашеских устремлений. На что великий старец прозорливо ответил: «Этот брат Иван пригодится и нам и вам», как бы прозревая будущего Оптинского старца и ту пользу, которую впоследствии он принесёт и самой Оптиной и женским монастырям, которые окормлялись у старцев.
Молодой паломник бесхитростно рассказал старцу всю свою жизнь и попросил благословения пойти в Киев, где, возможно, он бы и остался. Старец, выслушав Ивана, слегка ударил его по голове и сказал: "Зачем тебе в Киев, оставайся здесь". Юноша от всей души поверил, что слова старца указывают ему волю Божию. Он поклонился преподобному Амвросию и вручил себя старцу.
Начало иноческой жизни
Так 1 марта 1861 года началась монашеская жизнь молодого послушника в Оптиной рядом с великим старцем. Ивану было 24 года, и впереди его ждал иноческий путь длиной в полвека.
По Оптинским обычаям новоначальных для смирения отправляли на трудное и хлопотливое послушание в трапезную. «Брат Иван» стал помощником повара в скиту. Но молодой послушник, хлебнувший горя в миру, только радовался, что оказался в тихой обители, далеко от искушений и суеты. С первых же дней обнаружились в нём все добрые качества его чистой души, которую будто бы изначально приуготовлял Господь к монашеской жизни. Скромность, послушание, честность, доброта, молчаливость и любовь к молитве - всё это было хорошими задатками для настоящего инока. И эти качества не остались незамеченными.
Школа смирения
Вскоре послушника перевели келейником к великому старцу Амвросию, и в хибарке старца он прожил пятьдесят лет: тридцать лет рядом с преподобным Амвросием и двадцать после его смерти, когда отец Иосиф уже сам стал старцем. К старцу приезжало огромное количество людей, искавших старческого совета и окормления.
Ивану пришлось терпеть многочисленные столкновения, искушения, происходящие случайно и намеренно, «для испытания». Старший келейник, суровый и угрюмый, часто делал ему выговоры, иногда несправедливо. У Ивана не было даже своего угла, где бы мог он почитать, помолиться, отдохнуть. Спал он в приемной, чуть не до полуночи полной посетителями, а в час ночи надо было уже идти к утрени...
И это было школой смирения, когда учился молодой послушник терпению и самоукорению, которые так сладостны и благодатны. Несправедливость раздражает обычного человека, но если он учится принимать всё как из руки Господа, и считает себя достойным всякого осуждения, то становится духовно опытным подвижником, и обретает мир и покой, радость о Господе.
У нас лучше, чем на Афоне, оставайся с нами
Господь неслучайно привёл Ивана в эту хибарку: будущий старец закалялся духовно, становился свидетелем духовной борьбы, молитвы великого подвижника. Но такие испытания были очень трудны для неокрепшего духовного воина. Его стали мучить помыслы о заветном Киеве, о тишине и покое, о святой горе Афон. Как-то раз, когда помыслы уехать на Афон досаждали особенно сильно, послушник услышал за спиной голос старца, который слегка ударил его по плечу и сказал: «Брат Иван, у нас лучше, чем на Афоне, оставайся с нами».
Прозорливость старца настолько поразила молодого послушника, что он со слезами раскаяния упал к ногам преподобного Амвросия. С этого момента он ясно понял, что смущающие его помыслы были просто искушением. Каких наставников ему ещё искать, если рядом с ним старец, который читает его мысли?! И больше юноша не помышлял об уходе. До самого отъезда преподобного Амвросия в Шамордино, он был верным и преданным помощником и келейником великого старца.
Стяжи дух мирен
Второй келейник старца, отец Михаил, был человеком добрым, но с крутым нравом. Он частенько покрикивал на младшего келейника, но тот сумел своей кротостью и терпением расположить к себе, и они вскоре стали друзьями. А после кончины преподобного Амвросия отец Михаил даже избрал бывшего младшего келейника своим духовником, хотя был старше летами и иерейским саном.
Учеником и письмоводителем старца Амвросия был иеромонах Климент Зедергольм (сын немецкого пастора, принявший православие). Он был очень благородным человеком высокой духовной жизни, но крайне вспыльчивым, с горячим характером. Ни с одним келейником старца дела у него не ладились, он каялся, просил прощения за несдержанность характера, но сладить с собой не мог. Молодой послушник и здесь вышел победителем, его смиренное устроение, кротость умиротворяла даже самых вспыльчивых и гневливых людей. Сам отец Климент говорил о нём, что это «единственный человек, на которого я не могу, не умею раздражаться».
На нём сбылись слова преподобного Серафима Саровского: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся».
Духовное возрастание
Через три года послушника постригли в рясофор с именем Иоанна. А в 1871 году, через десять лет после вступления в обитель, он был пострижен в монашество с именем Иосифа. Было ему в то время тридцать четыре года, и это был уже духовно опытный воин.
В 1877 году монах Иосиф был рукоположен в иеродьякона. Жизнь его оставалась всё такой же многотрудной, полной дел и забот. По-прежнему он не имел своей кельи и спал в приёмной, которая была занята посетителями с утра и до ночи. Однажды, изнемогая от трудов, отец Иосиф дожидался в тёмном проходном коридорчике, пока старец закончит приём посетителей, и заснул, сидя на пороге. Старец по дороге в свою спальню запнулся о келейника. Разбуженный отец Иосиф только кротко улыбнулся, а его великий наставник, несомненно, вознёс молитву за своего преданного ученика, чтобы Господь укрепил его в подвиге смирения и терпения.
1 октября 1884 года за литургией в честь торжественного открытия Шамординской женской обители отец Иосиф был рукоположен в иеромонаха. С первого же дня он начал своё священнослужение твёрдо, внятно, без ошибок и смущения, с благоговением. В дни служения он становился особенно радостным. Старец Амвросий по болезни не мог посещать храм, и по воскресным и праздничным дням всенощное бдение совершалось в его келье. Теперь эту обязанность исполнял иеромонах Иосиф.
Заря нового светильника
К этому времени отец Иосиф уже был старшим келейником старца Амвросия. Тихий и серьезный, выходил он к посетителям, внимательно выслушивал, в точности передавал ответ старца, ничего не добавляя от себя. Но все чаще старец отсылал посетителей спросить совета у келейника, и всех поражало, что его слова буквально совпадали с тем, что говорил сам преподобный Амвросий. Всё чаще старец на вопросы отвечал: «Спросите у отца Иосифа». Причём ответы отца Иосифа всегда совпадали с ответами старца. Это стало заметно окружающим, и многие стали испытывать, так ли это на самом деле. Для проверки обращались с одинаковыми вопросами к отцу Иосифу и к старцу Амвросию. А старец улыбнётся, подмигнёт и ответит теми же словами. Видимо, он поступал так для укрепления веры в своего ученика.
Но когда духовные дары отца Иосифа стали явственно заметны окружающим, старец прекратил «проверки», сказав одной из своих чад строго: «Не испытывай больше». Лицо старца светилось от радости, когда кто-нибудь рассказывал ему о том, какой хороший совет дал отец Иосиф, как умиротворил он или порадовал посетителей. Это было утешением для любящего духовного отца, он духовно прозревал в молодом келейнике будущего старца, это была для него заря нового светильника Оптиной Пустыни.
Жил при Оптиной пустыни древний старец – прозорливец, отец Пахомий – блаженный. Он очень любил отца Иосифа; и когда тот был еще простым монахом, отец Пахомий всякий раз, как с ним встретится, непременно попросит у него благословение. — Отец Пахомий, да я не иеромонах, — улыбнется ему отец Иосиф.
— Удивляюсь, — ответит Пахомий. — Отец Иосиф, все равно, что отец Абросим.
Одна раба Божия – юродивая, была у старца Амвросия, и, увидев отца Иосифа, сказала ему: «Вот было у одного старца два келейника; один из них и остался на его месте».
За старца я готов и в острог пойти
Заботясь о посетителях и духовных чадах старца, отец Иосиф умел беречь и своего наставника. Когда видел, что старец утомлён, то кротко, но твёрдо напоминал своему любимому отцу, что настало время отдыха. Старец нередко превозмогал себя, жалея своих чад, и занимался с ними до поздней ночи. И тогда его келейник заходил будто бы по какому-то делу, чаще всего, чтобы завести часы, и с любовью, но тревожно смотрел на любимого духовного отца. И старец сдавался: «Ну, теперь прощайте, отец Иосиф стал часы заводить, значит, пора расходиться».
Однажды скитская братия была напугана приходом неизвестного человека, который, размахивая пистолетом, громко объявлял всем, что идёт к отцу Амвросию. Все испугались выстрела и не смели остановить его. И только отец Иосиф сохранил спокойствие. Он вышел к незнакомцу, по-видимому, с тайной молитвой, и спокойно и кротко спросил у него, что ему нужно.
«Мне нужно видеть отца Амвросия!», - отвечал этот странный человек, как оказалось впоследствии, сумасшедший, размахивая пистолетом. Тогда отец Иосиф, глядя ему в глаза, осенил его крестным знамением. Сумасшедший сразу же сник и опустил руку с пистолетом, который тут же отняли. Это случай показал самоотверженную любовь отца Иосифа к своему духовному отцу, ради которого он был готов пожертвовать и своей жизнью.
В другой раз одна посетительница пыталась впутать отца Иосифа в одно неприятное для старца денежное дело и даже угрожала ему. Но отец Иосиф ответил ей спокойно: «Ну что ж, за старца я готов и в острог пойти».