<<предыдущая оглавление следующая>>
СХИМА
Схимник - молитвенник за весь мир
Одному схимнику однажды явилась Матерь Божия и спросила его:
— Кто ты такой?
— Я – грешнейший и недостойнейший раб Твой, Владычице, – ответил он.
— Но какое твое звание?
— Я – схимник.
— А что значит – «схимник»?
Старец затруднился ответить. Тогда Сама Владычица Матерь Божия объяснила ему:
— Схимник есть молитвенник за весь мир.
Схимнические одежды нужно выстрадать
Действительно, схимнические одежды нужно выстрадать: если когда кто покупает себе нарядный костюм, то должен заплатить за него, не тем ли более за схиму. Только за обыкновенные одежды платят деньгами, а за схимнические – великими скорбями. Добрых дел у меня нет в запасе, подвигов тоже никаких. С утра занимаюсь распоряжениями по скитскому хозяйству, а с 2-х часов открываю здесь, как вы сами знаете, так ежедневно до вечера. Чем же оправдать схиму? Скорбями. Надо распяться для мира, по словам апостола: «мне мир распяся, и аз миру» (Гал. 6, 14).
Схима – это край: или смерть, – или выздоровление. Я чувствую, схима меня подняла. Мне надлежало умереть, но дана отсрочка. О. Нектарий теперь мой восприемный отец. Приходит он сегодня и говорит, между прочим, следующее: «А вот что на трапезе сегодня читали: один монах умер и ожил, и рассказал братии, что ему было сказано, что дается отсрочка на 15 лет. И ровно через 15 лет в этот день он скончался действительно...» О. Нектарий мог этого не заметить, однако заметил и рассказал, а он теперь имеет ко мне отношение, как восприемный отец. Затем о. Феодосий говорил, что замечал у меня уже недели три опухоль на лице, и поэтому сразу предложил мне схиму, указывая на опухоль, как на признак смерти. Я сказал: «Да будет воля Божия», – ибо страшно отказываться от схимы. Схима дает прощение всех грехов, кроме того, у меня было чувство смерти, а о. Феодосий говорит: «Кто может ручаться, что вы останетесь живы в эту ночь?» Я
Я чувствую, что началась во мне новая жизнь; в чем она – я и сам хорошо не знаю, чувствую усиление бурь. Я не думал, что получу успокоение, но не думал также, что они так усилятся. Начались сильные страхи за будущее.
СЧАСТЬЕ ЗЕМНОЕ
Действительно, счастья нет, т.к. его хотят создать без Христа и горько ошибаются. Вот вы занимаете скромное положение, но имеете веру и любовь ко Господу, а потому и обладаете миром душевным. Теперь многие неверы кричат: "Не нужно нам неба, мы и на земле устроим счастье".
Нет, не прочное земное счастье, и благо человеку, который за ним не гонится, но возлагает все упование свое на Христа Спасителя. Он не будет посрамлен.
ТАИНСТВА ЦЕРКОВНЫЕ
Это великое дело – принять в себя Самого Господа.
В таинстве покаяния, или что то же, – исповеди, разрываются векселя, и уничтожается рукописание наших грехов, а причащение истинных Тела и Крови Христовых дает нам силы перерождаться духовно. Правда, это совершается не сразу и, пожалуй, неощутительно для нас: "Не приидет Царствие Божие с соблюдением" (Лк. 17, 20), но несомненно, что это перерождение рано или поздно совершится, и мы начнем новую жизнь, жизнь во Христе.
Есть еще великое таинство елеосвящения или соборование. В этом море милосердия Божия потопляются все наши забвенные грехи, а таких у каждого немало найдется.
Таинства Церкви Православной имеют такую великую силу, что человек крещеный, будь он даже злодей, если покается, может начать новую жизнь, исполняя Евангельский закон во всей полноте.
Таинство Евхаристии
Во время совершения литургии, когда диакон возглашает: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы...» – издавна сохранился такой обычай: если служба совершается соборне, то священники со словами: «Возлюблю Тя, Господи, крепосте моя, Господь утверждение мое и прибежище мое» (Пс. 17, 2–3), целуют покровы на св. дискосе и Св. потира и край Св. трапезы, а затем друг друга в рамена, причем старший, а в монастыре Настоятель, говорит: «Христос посреде нас!» – и ему отвечают: «И есть, и будет». Действительно, во время совершения величайшего Таинства Христос будет среди нас, верующих. Только мы-то, грешные, не можем его видеть чувственными очами.
Достойные сподобляются видеть пресуществление Святых Даров на Божественной Литургии
Угодники Божии видели Господа и чувственно, например, преподобный Серафим Саровский считал за обыкновение видеть пресуществление Святых Даров. Однажды, когда преп. Серафим был еще диаконом, он во время литургии, когда, поднявши орарь, хотел сказать: «и во веки веков», – увидел Господа Иисуса Христа, Который шел на облаках, а затем вошел в местную икону Спасителя.
Подобный же случай был и с одним скитским схимником. Отец Вассиан, так звали схимника, вел высокую подвижническую жизнь. Не довольствуясь монастырским послушанием, он избрал себе особенный путь. С благословения Игумена, он, как только наступила весна, поднимался на высокую сосну, где у него была устроена небольшая площадочка, и жил там до глубокой осени. Часто видели его ночью молящимся с воздетыми руками.
Однажды весь рождественский пост он провел без пищи и незадолго до праздника Рождества пришел помолиться ко всенощной. И вдруг видит Христа, идущего к нему. Вне себя от страха и радости он упал на колена, а Господь благословил его и вошел в местную икону.
И в наше время, скудное верою, Христос совершает великие чудеса. Когда я был еще в миру, то посещал иногда в предместье Оренбурга священника о. Симеона Циклинского. Однажды я спросил его: «Нет ли у вас из духовных детей ваших кого-нибудь, ведущего особенную подвижническую жизнь?» – «Все живут по-Божьему, – ответил Батюшка, – по силе стараются исполнять заповеди Христовы – и довольно». – «Нет, я не про таких спрашиваю, а про особенных избранников Божиих». Тогда о. Симеон сказал: «Да, есть у меня в приходе один казак уже преклонных лет. Женат он и детей имеет. Дети теперь все пристроены, он живет вдвоем со старушкой-женой, конечно, чистою жизнию. Он прислуживает мне в алтаре и всегда видит пресуществление Даров». – «А вы-то, Батюшка, видите?» – «Уверяю вас, что никогда не видел. Значит – это мне неполезно».
Наши почившие старцы: батюшка о. Амвросий и батюшка о. Анатолий видели также пресуществление Святых Даров, а мы, грешные, хотя и не видели этого чувственными очами, но сердцем чувствуем благодать в Церкви.
Мы не видим пресуществления Святых Даров чувственно, но твердо веруем, что оно происходит. Чувственного видения Господь сподобляет немногих Своих избранников, но сердечными очами мы все должны созерцать это таинство. «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17, 21), – говорит Св. Писание. Необходимо в душе носить Господа, чувствовать Его Святейшее присутствие сердцем своим, – видеть же чудеса для многих из нас неполезно.
Будем же всецело предавать себя Святой Его воле.
ТАЙНА ОБРАЩЕНИЯ
Один англичанин Джеймс написал свою исповедь, в которой рассказывает, почему он стал православным христианином. Это случилось так: Джеймс с товарищем (православным) поехал однажды кататься. На пути они увидели часовню, и товарищ решил зайти туда.
— А мне можно? – спросил Джеймс.
— Конечно.
Товарищ его пошел приложиться к иконе Божией Матери, а Джеймс смотрел на икону и думал: "А что, если я подойду?" – Вдруг случилось великое чудо: Светоносная Жена, Сама Царица Небесная, подошла к Джеймсу и наложила на него Свой омофор. Джеймс испытал неизъяснимое блаженство и бесповоротно пошел за Христом, сделавшись православным. Но ведь много неверов, может быть, было в часовне; отчего же Матерь Божия подошла именно к Джеймсу? Это тайна, которую и не будем стараться постичь.
Мне рассказывали одни мои хорошие знакомые, люди очень богатые. Заботились они об одном сироте – мальчике, отдали его в гимназию, помогали его матери и деньгами на его воспитание. Сначала все шло хорошо, но потом он изменился. Уроки готовить перестал, начал заниматься шалостями, и из гимназии попросили его взять. Наступило Рождество. У моих знакомых устраивалась елка; сначала шалуна не хотели приглашать, боялись, чтобы он чего не натворил, но потом пригласили. Пришел он, и все удивились. Вместо шалостей он скромненько вошел в комнату, где была елка, а потом неизвестно почему забился в угол за рояль и не спускал глаз с какого-то предмета, висевшего на елке. Долго сидел он там, наконец, вылез из своего убежища, подошел к хозяйке дома и встал перед ней на колени.
— Что тебе, Коля? – спросила она мальчика, – верно, что-нибудь натворил?
— Нет, – ответил ребенок, – я не буду шалить, только подарите мне того Ангела, который вот там висит на елке, – и мальчик показал его.
— Хорошо, – ответила хозяйка, – погоди немножко, будут раздавать игрушки, принесут лесенку и достанут тебе Ангела.
Мальчик покорно опять ушел за рояль любоваться на своего Ангела, пока, наконец, не получил его. И что же: с тех пор он перестал заниматься пустяками, начал учиться и опять был принят в гимназию. Теперь он относится к делу серьезно, религиозный такой стал, и кто знает, может быть, потом и подвижником будет.
Коленопреклоненный ангел, изображенный на картинке, совершил в ребенке такой переворот. Не картинка, конечно, но Сам Бог обратил к Себе душу, но орудием была картинка. Из этого простого примера видно, как неправильно поступают те, которые, восставая на все вещественное, как-то: картины, портреты и т.д. – лишают душу благотворных впечатлений, получаемых от этих предметов.
Благодать Божия стучится в каждое сердце, но не каждый откликается на зов Христа
Не сходите со спасительного пути, держитесь за Христа. В книге Апокалипсис Св. Иоанна Богослова Христос говорит: «Се стою при дверех и толку, аще кто услышит глас Мой, и отверзет двери, вниду к нему, и вечеряю с ним, и той со Мною» (Откр. 3, 20).
Великий Князь Константин Константинович под впечатлением этих стихов написал прекрасное стихотворение:
Из Апокалипсиса.
Стучася, у двери твоей Я стою.
Впусти меня в келью свою!
Кто глас Мой услышит, кто дверь отопрет,
К себе кто Меня призовет, –
К тому Я войду и того возлюблю,
И вечерю с ним разделю.
Ты слаб, изнемог, ты в труде и борьбе, –
Я силы прибавлю тебе.
Ты плачешь – последние слезы с очей
Сотру Я рукою Моей.
И буду в печали тебя утешать.
И сяду с тобой вечерять...
Стучася, у двери твоей Я стою,
Впусти Меня в келью свою!..
Стучися в наше сердце, благодать Божия, милующая и спасающая грешников, лишь бы они не отвратились от Господа, шли на этот благодатный призыв. Откликайтесь же на зов Господень не чувственным образом, но всем строем вашей жизни. Исполняйте заповеди Христовы, а они не тяжки: «Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть» (Мф. 11, 30), – сказал Господь. Откликайтесь на призыв Христа и, пожив с Ним здесь, на земле, вы достигнете затем вечного незаходимого света в Царствии Отца Небесного.
ТВОРЧЕСКИЕ ЛЮДИ
У художников в душе есть всегда жилка аскетизма, и чем выше художник, тем ярче горит в нем огонек религиозного мистицизма.
Поэты и художники подходили к вратам Царствия Небесного, но не входили в него
Огромное большинство наших лучших художников и писателей можно сравнить с людьми, пришедшими в церковь, когда служба уже началась, и храм полон народа. Встали такие люди у входа, войти трудно, да они и не употребляют для этого усилий. Кое-что из богослужения доносится и сюда: Херувимская песнь, Тебе поем, Господи помилуй; так постояли, постояли, и ушли, не побывав в самом храме. Так поэты и художники толпились у врат Царства Небесного, но не вошли в него. А между тем, как много было дано им средств для входа туда! Души их, как динамит, вспыхивали от малейшей искры, но, к сожалению, они эту искру не раздували, и она погасла. Мысли поэта, выраженные в его произведениях, есть исповедь его, хотя сам писатель и не сознает этого.
Чтобы найти Его, вступить в богообщение, более глубокие натуры стремятся к уединению, бегут от людского шума и суеты. Ведь чтобы хорошо оценить произведение искусства, например, какую-нибудь музыкальную вещь, нужно углубиться в нее, сосредоточиться. Известно стихотворение молодого поэта, обещавшего быть светилом по таланту, и любителя музыки, но рано умершего. В нем поэт высказывает мысль, что стук, аплодисменты, восклицания и проч. вовсе не есть признак хорошей оценки, а, наоборот, показывают недостаточное проникновение в художественную вещь, что человек, испытывающий высокое наслаждение, пребывает в молчании.
Тем более для возможного постижения Бога человеку нужно углубиться в Его учение, исполняя Его заповеди. Заповеди же Господин "тяжки не суть" (1 Ин. 5, 3). Это сказал Сам Господь, а слово Его не ложно.
Неудовлетворенность земным чувствуется и у наших великих писателей, например, у Тургенева, Пушкина и у иностранных – Шиллера, Шекспира, Гейне.
Лет пятьдесят тому назад, когда я еще ходил по стогнам мира сего, я читал Гейне, но он всегда производил на меня тяжелое впечатление. Это был великий талант, но не просвещенный духом Христовой веры. Родом еврей, он, хотя и принял христианство, но только для получения привилегий. В душе же он был атеист, не верующий ни в христианство, ни в иудейство. И древние языческие философы, например, Аристотель, Платон, Сократ, не удовлетворялись земным. Но вот печальное явление: чем выше старались они взлететь, тем глубже падали. С христианином этого не бывает; напротив, возносясь от земли, отрывая свое сердце от житейских привязанностей, возносясь горе Богу, он изменяется, перерождается и бывает способен ощущать великие радости. Тоска о потерянном блаженстве сквозит в произведениях великих писателей и художников.
Из далекого прошлого передо мной встает образ одного из моих хороших знакомых, музыканта и композитора Пасхалова Он обладал огромным талантом, на концертах, которые он давал, собирались тысячи народа.
В миру я был большим любителем музыки, и сам играл на фисгармонии. Чтобы усовершенствоваться в игре, я начал брать уроки у Пасхалова. Он потребовал большую плату за уроки, но деньги у меня были, и я согласился; потом он полюбил меня, недостойного, и предлагал заниматься бесплатно, но от этого я, разумеется, отказался. Наши занятия шли успешно, но мне было очень печально, что Пасхалов совсем отошел от Церкви. По поводу этого мне не раз приходилось вести с ним беседу.
— Без Церкви невозможно спастись, – говорил я ему. – Ведь вы в Бога-то веруете, зачем же отвергаете средство к спасению?
— Что же я такого делаю? Живу, как и все, или большинство, к чему нужны обряды? Разве без хождения в церковь уж и спастись нельзя?
— Невозможно, – отвечаю, – есть семь дверей для спасения; в одну вы уже вошли, но надо войти и в другие.
— Какие семь дверей? Ничего подобного не слыхал.
— Семь дверей – это семь таинств; святое крещение над вами совершено, следовательно, одни двери пройдены, но необходимо войти в двери покаяния, соединиться со Христом в Таинстве Причащения...
— Ну что вы мне говорите, Павел Иванович, каждый служит Богу, как умеет, как, наконец, считает нужным; вы вот в церковь ходите, посты соблюдаете и т.д., а я служу Богу музыкой – не все ли равно? – и, не дожидаясь ответа, Пасхалов заиграл.
Никогда я не слышал такой музыки, неподражаемо играл он в тот вечер. Я жил в меблированных комнатах, и вот все коридоры наполнились народом, двери всех комнат открылись, все стремились послушать гениального композитора. Наконец, он кончил.
— Удивительно хорошо, – заметил я, – но музыка музыкой, а церковь она все-таки заменить не может, всему свое время.
Наша беседа с ним затянулась в тот вечер далеко за полночь. Ушел он в особенном настроении, умиротворенный и радостный. На другой день пришел он ко мне снова.
— Знаете ли, Павел Иванович, всю-то ночь я продумал, какой я великий грешник, сколько лет уже не говел. Вот скоро наступит Великий пост, непременно буду говеть и причащаться.
— Зачем же ждать поста? Говейте теперь.
— Нет, теперь неудобно, ведь и пост не за горами.
Хорошо думал Пасхалов, только он забыл, что есть враг, которому неприятна такая перемена в нем, и что нужно подготовиться к борьбе – все это он упустил из вида. Однажды поздно вечером он приехал домой и велел горничной расплатиться с извозчиком; та вышла на улицу, но вместо извозчика увидела на облучке какое-то чудовище. Вид его был так страшен, что горничная упала в обморок. Куда враг возил Пасхалова, неизвестно, только на другой день он скоропостижно скончался. И погибла душа навеки. Сердечно мне его жаль. Враг всюду расставляет свои сети, желая погубить человека, и губит неосторожных.
ТЕАТР
Когда в сердце закроется клапан для восприятия мирских наслаждений, тогда откроется иной клапан, для восприятия духовных
Однажды поехал я в театр. Шли в первый раз "Гугеноты". Ложа была чудная, против самой сцены. Сидел я с моим начальством. Поют на сцене любовные песни, а мне приходит на мысль: "А что, если я сейчас умру, куда пойдет душа моя, уж, конечно, не в рай. Но если не в рай, то куда же?" Страшно мне стало, уж и на сцену смотреть не хочется. А внутренний голос говорит: "Уйди отсюда!" Но как же уйти? Начальство сидит, неудобно. А внутренний голос все повторяет: "Уйди, уйди"...
Я встал, тихо дошел до двери. Отворил ее. Вышел. Сначала пошел тихо, а затем все скорее и скорее, взял извозчика и приехал домой.
С тех пор я стал избегать ходить в театр. Бывало, придут товарищи, ложу предлагают взять пополам, а я отказываюсь то по одной причине, то по другой. Затем глаза у меня разболелись, так больше я не ходил в театр.
Очень мне захотелось узнать через несколько лет, кто помог мне уйти от "Гугенотов". Оказалось, что в первый раз "Гугеноты" шли 4-го октября – память святителя Варсонофия. Понял я тогда, что этот Святой убедил меня уйти из театра.
Театр развращающим образом действует на душу. В нем разыгрываются безнравственные вещи, как, например, "Анатема" Андреева и т.д. Не скучно, а страшно жить на этом свете, господа! Впрочем, не следует приходить от этого в уныние, было и хуже, да прошло, так и настоящее еще успокоится. Это еще не время перед антихристом. Господь милосерд, но и правосуден. Св. Писание говорит: "Господь поругаем не бывает" (Гал. 6, 7). Долго терпит Он грехи и беззакония, но если человек не хочет исправиться, то наказывает нечестивцев внезапной смертью. "В чем застану, в том и сужу", – говорит Господь. Ужасна будет участь человека, умершего внезапно во время совершения грехов.
Один богач, женившись на бедной девушке, начал вскоре всячески издеваться над нею, а сам предался разгульной жизни. Однажды он был в театре на одном безнравственном представлении. В антракте он отправился в буфет, взял себе рюмку вина, и вдруг упал мертвым. Каково такой душе явиться на суд Божий?
Однажды в Вене, в Ринк-театре, шло какое-то кощунственное представление. Вдруг вспыхнул пожар и быстро распространялся по всему зданию, множество людей погибло. Потрясающее впечатление производило зрелище массы гробов, которые затем потянулись по направлению к кладбищу, а какова загробная участь этих людей – страшно подумать!
Теперь все разрешено, театральные представления идут даже в большие праздники. Прежде же в казенных театрах под праздники не играли.
Помню однажды в Казани под праздник святителя Николая давалось представление, вдруг за кулисами вспыхнул пожар, возбудивший всеобщую панику. Впрочем, жертв человеческих не было. Господь помиловал за молитвы Святителя. Долго после этого под праздник святителя Николая Чудотворца представления не давалось.
Когда я был в миру, то любил оперу. Хорошая, серьезная музыка доставляла мне удовольствие, и я имел всегда абонемент – кресло в партере.
Впоследствии, когда я узнал другие, духовные утешения, опера перестала меня интересовать. Когда в сердце закроется клапан для восприятия мирских наслаждений, тогда открывается иной клапан, для восприятия духовных. [...] Кто же спасется? «Претерпевый до конца» (Мф. 10, 22; 24, 13; Мк. 13, 13); еще – удалением от греховных удовольствий, каковы, например, карты, танцы и прочее.
Один человек видел во сне танцующих кадриль, и ангел Господень вразумил его, говоря: "Посмотри, что они делают". Господи, да ведь это поругание Креста Христова. Действительно, французская кадриль была выдумана в эпоху революции для попрания креста, ведь и танцуют ее или четыре или восемь человек, чтобы как раз вышел крест.
Подобный сон видела одна схимница, ей представилось, что танцующие были объяты пламенем и окружены канатом, а бесы прыгали и злорадствовали о погибели людей.
ТЕЛА ПО СМЕРТИ
Замечательное явление! Тела праведников и подвижников нетленны, от тел же царей и владык мира сего остается горсть золы и больше ничего. Недавно писали, что при раскопках катакомб найдены могилы Диоклетиана, Нерона и других владык, пред которыми когда-то трепетала вся вселенная, и какова же судьба их праха? Когда служителя спросили, что было в урнах, он равнодушно ответил:
— Зола.
— Да где же она?
— А я отдал ее жене для стирки белья – хорошая зола!
Боже мой! Могли ли эти властелины когда-нибудь предполагать, что прах их попадет в бак для стирки грязного белья! Как много заботились эти люди о своем теле, и вот какова участь этих тел! Святые же, также и все наши оптинские старцы, умерщвляли свое тело, и оно оставалось нетленным.
ТОЛСТОЙ Л.Н.
Вот граф Толстой был человек всесторонне образованный, но не имел Христа и погиб. Земные знания не помогли ему. Отверг он Св. Церковь, и был отвергнут.
Толстого погубила его гордыня
Гениальный писатель Толстой тоже приезжал сюда, подходил к этой моей двери, и к дверям другого старца Иосифа, и ушел. Отчего? Что помешало ему войти в эту или другую дверь? Не гордыня ли его? Что может сказать какой-то Старец – кому? Льву Толстому, перед которым преклонялся весь мир... О чем ему говорить с этими старцами? Не мог он сломить своей гордыни и ушел. Конечно, это только предположение, но кто знает? Не близко ли оно к истине? Ушел – куда? В вечность, и какую? Страшно сказать! Ах! И все это произошло почти на моих глазах...
Ведь вот Толстой, как он ужасно кончил, а ведь раньше был религиозный человек, молебны заказывал, молился со слезами, все, казалось было, одного не было: смирения. Любил осуждать других, не умел прощать людских недостатков. Заговорили с ним об одном его соседе.
— Что вы, – говорит, – разве он человек?
— А то как же? Конечно, человек!
— Ну вот какой же он человек? Просто тварь.
— Да ведь и все тварь. Ангелы и то тварь: "О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь, ангельский собор и человеческий род".
— Да нет, его нельзя человеком считать!
— Почему же?
— Он безбожник, он в церковь не ходит, в Бога не верит, разве это человек?
А старая нянюшка скажет ему:
— Левушка, не осуждай их, пусть они как знают, а ты их не суди, тебе-то что! Сам за собой смотри.
Не мог он переделать себя и плохо кончил.
Да и Толстой, ни от помысла ли погиб? Ведь мог бы быть праведником. Известно, что иногда он спрашивал свою жену:
— А что бы ты, Сонечка, сказала, если бы я вдруг поступил в монастырь?
Неизвестно, что отвечала ему София Андреевна, да и Толстой говорил это, вероятно, полушутя. Помните, у Гоголя в "Старосветских помещиках" Афанасий Иванович любил пугать Пульхерию Ивановну, и говорил ей, что вот возьмет, соберется, да и пойдет с турками воевать. Пульхерия Ивановна отмахивалась от таких страшных слов мужа. Как относилась к речам Льва Николаевича София Андреевна, мы не знаем, но жизнь Льва Николаевича могла бы пойти совсем иначе, не послушайся он погибельного помысла. Явилась у него мысль, что Иисус Христос не Бог, и он поверил ей. Потом пришло в голову, что Евангелие написано неправильно, и этой мысли он поверил и перекроил по-своему Евангелие, отпал от Церкви, уходил все дальше и дальше от Бога, и кончил плохо. Приходил он как-то сюда, был у батюшки о. Амвросия, вероятно, пришел под видом жаждущего спасения. Но о. Амвросий хорошо понял его, а Толстой заговорил с ним о своем евангелии. Когда Толстой ушел от Батюшки, тот сказал про него только: "Горд он!" – и поверьте, этим словом охарактеризовал он весь его душевный недуг. Толстой вернулся в гостиницу, а там жил известный в то время писатель Леонтьев. Они были между собой знакомы, и Толстой стал рассказывать Леонтьеву о своем посещении Скита. Тот, будучи человеком горячим, пришел в негодование и воскликнул:
— Как могли вы осмелиться, граф, говорить со Старцем о вашем евангелии?
— А, так вы хотите донести на меня обер-прокурору? Ну, что же, доносите! Посмотрим, что из этого выйдет.
Вот как Толстой его понял и в чем заподозрил!
Возможно, что Господь отверг Толстого не ради его лишь грехов, но за тысячи погубленных душ, а также за тех, которые имеют погибнуть, читая его еретические произведения
Храните свою лампаду веры и любви к Богу. Вот у Толстого она разбилась и он погиб навеки. А ведь раньше он был верующим человеком, как говорила мне его жена, и в церковь ходил, и причащался. На горе в Париже сошелся он с одним невером и это погубило его. Взял он своего нового друга в Ясную Поляну и стал отдаляться от Церкви, повертывал он и вправо и влево, пока не погиб окончательно.
Мне пришлось разговаривать о Толстом с одним Епископом. «Ведь несомненно было у него желание повернуть к Богу, иначе бы не приехал он в Оптину» (кстати, приснопамятный Зиновий и дверь мою показал, куда идти, но он не вошел)... «Весьма вероятно, что явилось у него это желание, – сказал Владыка, – Бог отверг его не ради его лишь грехов, но главное, за тысячи погубленных им душ, а также и за тех, которые имеют погибнуть, читая его еретические сочинения, и будут погибать до скончания века».
Грустное явление наблюдается. Увлекаются различными Марксами, Ренанами, но особенно жаль простецов, которые, читая Толстого, делаются толстовцами и отпадают от Православной Церкви – вне же ее спасение невозможно. Да сохранит вас Господь от всех этих еретиков!
Церковью было сделано все для его спасения, но он не захотел спастись и погиб
Толстой обладал огромным образованием, но потерял Христа – и погиб. Был я послан к нему в Астапово, меня к Толстому не пускают. Я обращался к старшей его дочери – она отвечает мне письмом, правда, вежливым, но с отказом. Обращаюсь к другой – та приезжает ко мне взволнованная и сообщает, что пустить меня к графу нельзя, так как увидя меня, он непременно умрет. Напрасно я уверял, что не заведу с Толстым богословских споров, просил только допустить меня хотя издали благословить умирающего – нет, ничего не слушают. Помню, в самый день смерти графа утром пришла ко мне мысль : «не допустят ли меня сегодня к нему, быть может, он покается и будет спасен». В это самое время пришли ко мне сказать, что граф умер. Так и погибла душа безвозвратно. А между тем, как легко было ему спастись. Я нес ему Тело и Кровь Христовы и шел простить и разрешить все его согрешения – вольныя и невольныя.
Возвращался из Астапова я с грустью на сердце, так как миссия мною не была выполнена. Конечно, Господь «и намерения целует» и награждает человека за труд, а не за результаты труда, но все-таки мне было грустно. Конечно, Толстой теперь на страшном суде безответен; и Митрополит прислал ему телеграмму, которую ему даже не передали. Церковью было сделано все для его спасения, но он не захотел спастись – и погиб. А когда-то он был благочестивым человеком, но, видно, это благочестие было только внешним.